Владимир Михайлов - Открытие Америки

Колумб. А ты поедешь со мной?

Хуана. На край света!

Колумб. Это дальше.

Хуана. И дальше тоже. А что будет за краем света? Новый свет?

Колумб. Он есть – если поэзия вообще чего-то стоит. (Инквизитору.) Я согласен.

Погонщик. Стронул воз все-таки. Ай да поэт! Ай да скотинка!

Инквизитор. Ты сделал правильный выбор, Колон.

Колумб. Теперь мы можем идти?

Чернобородый. Как бы не так! Тут только все и начнется! Я сам когда-то был вербовщиком, знаю эти дела.

Инквизитор. Идти ты можешь, но только с нами. Ты согласился; но ведь надо еще, чтобы согласие дали их величества. А у них, несомненно, будут условия.

Колумб. Какие еще условия? Мало вам того, что я готов ехать?

Инквизитор. Ты неглупый человек, Колон, да еще и с фантазией. Подумай же сам: могут ли их величества предоставить свой корабль первому попавшемуся?

Колумб(гордо). Я не первый попавшийся. Я поэт, и, говорят, неплохой.

Инквизитор. Это-то и плохо. Ты, Колон, должен быть солидным, уважаемым человеком: ведь ты поведешь экспедицию! Быть может, тебя даже пожалуют в адмиралы…

Колумб. Меня? Я поэт. К чему же мне быть еще кем-то? В адмиралы! (Смеется.) Славная шутка, честное слово!

Инквизитор. Подумай: мундир, содержание, почести, адмиральская каюта на корабле… Свой флаг…

Хуана. Ваша милость, да к чему ему мундир, если он после обеда все равно будет вытирать руки о штаны? Какой он адмирал, ведь за ним надо приглядывать, как за ребенком.

Инквизитор. Ты надоела мне, девка.

Колумб. Но это и в самом деле несерьезно. Адмирал! Я и в матросы-то не гожусь. Чушь, да и только.

Инквизитор. Сколь горестно наблюдать, как низко падает добронравие! Брат секретарь, а не похож ли смех над ожидаемой милостью их величеств – не похож ли он, говорю я, на оскорбление величества?

Секретарь. То есть как две капли воды, ваше преподобие!

Инквизитор. Даже более, чем похож. Этот смех – он и есть оскорбление. Но мало того. Власть дана королям от бога. Всякое деяние их величеств совершается с соизволения господня. Иными словами, господь бог наш вершит дела руками королей. И тот, кто смеялся здесь, – не смеялся ли он над господом?

Секретарь. Святотатство!

Инквизитор. Слово сказано, брат секретарь! (Членам Святого братства) Ну, чего же вы ждете? Созрел виноград господень, пора срезать его!

Члены Братства вновь хватают Колумба.

Колумб(вырываясь). Да не было ничего такого! Ладно, пускай адмирал, если уж иначе нельзя. Пожалуйста! Мундир! Что хотите!

Инквизитор. С каким трудом постигают поэты истинную ценность явлений! Но пойдем дальше. Колон, вперед, правосудие не должно медлить! Скажи, может ли, по-твоему, король осыпать милостями человека, который – стыдно сказать – пишет стихи?

Колумб. Новое дело. Почему же? Многие порядочные люди пишут стихи.

Инквизитор. Они не адмиралы, Колон. А встречал ли ты хоть раз в жизни адмирала, что баловался бы стихами?

Колумб. Стихи – вовсе не баловство.

Инквизитор. Воспоминания для потомства – куда ни шло, но стихи… Итак, ты понял: отныне – никаких стихов!

Чернобородый. Чего тут раздумывать! Тебе дают корабль в обмен на стихи, которых ты даже и не написал еще, а ты кочевряжишься.

Погонщик. Могут ведь и запретить и ничего не дать. Считай, что ты не внакладе.

Хуана. Брось, Кристо, не соглашайся. Ты и со стихами приведешь их, куда надо.

Колумб. Да что ты, Хуана, мне и в голову не приходит. Вот ведь что придумали: бросить стихи. Бросьте-ка вы жечь людей! Можете?

Секретарь. Бунт! Наконец-то и бунт, ваше преподобие!

Инквизитор. Ты бунтовщик, Колон, явный бунтовщик. Ибо не является ли бунтом прямой и недвусмысленный отказ выполнить повеление их королевских величеств?

Чернобородый. Нет, без поживы они не уйдут. Вот ловцы, не чета рыбакам.

Колумб(сдаваясь). Погодите. Я согласен, на все согласен.

Инквизитор. В последний раз тебе удается спасти голову. Но ее величество вряд ли согласится доверить столь важное дело человеку, запятнавшему себя сожительством вне уз брака с девицей сомнительной репутации. А в то же время больше доверить дело некому. Так что выход один…