Михаил Каришнев-Лубоцкий - Новые фарисеи

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ (не чуя подвоха). А разве я похож на дурака?

КАТЕНЁВ (еле сдерживаясь). Та-ак… А скажи, мил-друг, вот мне врачи какой-то инфракармазин прописали, а его нигде нет, мог бы ты его достать? Говорят, его только по очереди дают, чуть ли не умирающим?

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ (не понимая знаков, которые ему делает Ольга Николаевна). Мог бы. У меня один знакомый депутат областной думы есть, он все достанет.

КАТЕНЁВ (уже не сдерживаясь). Так вы что: у помирающего хапнете… и мне… на медном подносе, по дружбе, нате-мол! – преподнесёте?! И думаете, что я это лекарство глотать стану, когда без него, может, кто-то уже богу душу отдал?!

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Я что?.. Я… Сами спросили, а – всегда пожалуйста!

ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Григорий Калиныч! У нас праздник!

(КАТЕНЁВ с трудом успокаивается.)

ИНГА ГАВРИЛОВНА (пытаясь разрядить гнетущую атмосферу). Лика, Музычку!

(ЛИКА включает магнитофон. ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ приглашает на танец ИНГУ ГАВРИЛОВНУ.)

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Олег, у тебя есть сигареты с фильтром?

ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. В другом пиджаке, в той комнате. Ты кури, а я воздержусь.

(ИЛЬЯ ИЛЬИЧ уходит в соседнюю комнату.)

СОШКИН. Ну, Лик, и песни в твоей драндуделке! Ни одной путной. А какие у нас в колонии, в которую ты, Григорий Калиныч, меня определил, Ванька Слепцов песни певал – не забыть!

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Так вы еще и в колонии сидели?

ГРИГОРИЙ КАЛИНЫЧ. Беспризорником он был. Мог бы пропасть, да мы, чекисты, не дали. Человеком Петрушку сделали!

СОШКИН (уже не совсем трезвый, запевает). «Там вдали за рекой зажигались огни, в небе чистом заря догорала…»

(Песню подхватывают КАТЕНЁВ, ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ и ИНГА ГАВРИЛОВНА. Пропев два – три куплета, смолкают.)

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. И я ее когда-то знала… Да, вот, забыла!

(В гостиную с ехидной улыбочкой на лице входит ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. В руках у него Ликино письмо, которое он вынул из кармана пиджака вместе с сигаретами.)

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. А наш Олег Николаевич, оказывается, большой проказник!.. Кто это тебе пишет? Нет, молчи! Твоё слово будет последним. Огласим факты, а потом суд решит, что с тобой делать. (Ёрничая, начинает читать письмо). «Здравствуй! Как ты живёшь? Я живу хорошо. Решила написать тебе, ты сам знаешь почему». (Обращается к Олегу Николаевичу) Ты действительно знаешь, почему она решила тебе написать? Или не знаешь? Скажи, не стесняйся!

ЛИКА. Отдайте письмо!

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Я понимаю: дочь защищает отца. (Шепчет Лике шутливо) Не бойся, ему ничего не будет! А мы повеселимся. Это наверняка писала какая-нибудь девчонка. (Продолжает читать письмо). «Я ждала тебя, но ты не пришел. Чем и кем ты был так занят?» (Комментирует) Действительно: кем и чем? Разве у тебя есть семья, дети, всякие там заботы? Не смог придти! Ай-ай-ай! Нехорошо!

ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Я…

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ (перебивает). Твоё слово – последнее! Не мешай! Тут чуть-чуть осталось. (Читает письмо). «Неужели между нами всё кончено? Ответь прямо, я постараюсь всё понять. Жду ответа. Ц. Твоя Л.»

ЛИКА (плача). Подлец! Отдайте письмо!

КАТЕНЁВ. Отдай письмо, сволочь!

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Ну-ну… За такие слова…

СОШКИН (спьянев). Григорий Калиныч!.. Не связывайся!.. У них сила!

ИНГА ГАВРИЛОВНА. Пригласили порядочных людей и измываются! Откопали уникума!

СОШКИН. Не откопали, а разбудили. А вас надо усыпить и закопать!

ИНГА ГАВРИЛОВНА. Пьяница! Бомж!

КАТЕНЁВ. Ты его «пьяницей»?! Порублю гадов!

(КАТЕНЁВ хочет сорвать саблю со стены, но не может, так как ему мешают это сделать ПАВЕЛ, ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ и ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. ИНГА ГАВРИЛОВНА дико визжит, зажав голову руками. Затем она, опомнившись, пытается выбежать из гостиной, но ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА ее удерживает.) ЛЁКА сидит за столом и равнодушно смотрит на происходящее. ЛИКА стоит в углу с письмом в руках и тихо плачет. СОШКИН стоит рядом с Катенёвым и пытается что-то ему сказать, но мысли его путаются.)

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА (обнимая за плечи Ингу Гавриловну). Инга!.. Дорогая!.. Успокойтесь!.. Мы милицию вызовем, мы его свяжем, только успокойтесь!.. Боже мой, да что же это за горе на мою голову свалилось!..

ИНГА ГАВРИЛОВНА (добравшись до дверей). Милицию вызовете? Я ее сама вызову! Она у меня быстрей приедет! Он у меня попляшет, голубчик! (Дико визжит и скрывается за дверью, так как КАТЕНЁВ, раскидав мужчин, добрался до сабли.)

КАТЕНЁВ. Порублю буржуев!.. Всех изничтожу, пока сердце во мне не остыло!

ЛИКА. Дедушка! Не надо! Не стоят они вас!

(ЛИКА бросается к Катенёву и обнимает его. В этот момент из соседней комнаты выходит МИХАИЛ. Он весь вспотел, взлохматился, пока разговаривал по телефону. Шатается от усталости, но счастлив безмерно.)