Ютаки Мафунэ: Хорьки

О-Сима. Черт побери! Зачем мне с тобой состязаться? (Вдруг пристально смотрит на О-Тори.) Э, да ты роскошно выглядишь! Неужто подцепила какого бабника из владельцев рудников? Ох, тетка, давай мириться. Подкинь на мелкие расходы. (Протягивает руку.)

О-Тори. Нет, больно быстра!..

О-Сима. Вот скряга! Ну ладно! Мы теперь враги на всю жизнь. Запомни!

О-Тори. Ха-ха-ха, можешь не устраивать мне сцен.

О-Сима. Ишь разошлась, артельная шлюха.

О-Тори. Смотри! Я тебе еще покажу… А-ха-ха! Ты что, Кихэй? О чем задумался?

Кихэй. Понимаешь, из-за этой пьянчуги у нас с Ияма никакого разговора не получилось.

О-Тори. Ну и ладно! Я сама к нему пойду, да хоть сегодня вечером, уж я из старика душу вытрясу. А это чьи дети?

Кихэй. Ее, О-Сима, дочки!

О-Тори. Вот здорово! Дочки О-Сима, как это на нее не похоже.

О-Сима. У тебя, наверно, нет детей, тетка. Могу отдать одну, да нет, забирай обеих.

О-Тори. Не соблазняй!

Яго (врываясь в комнату). Поехали, тетушка!

О-Тори. Ладно. Дети, ступайте за мной. Вашей матери, этой пропойце, все равно… (Уходит.)

Девочки нерешительно идут за ней.

Кихэй. Ияма там рвет и мечет. Говорит, гоните деньги или убирайтесь вон. (Уходит вслед за О-Тори.)

Яго. Я уж говорил, мою лошадь можно продать за двадцать иен. А за ту лошадь – пятьдесят иен… честное слово.

О-Кадзи и О-Сима остаются одни. Взвалив на плечи тюки, с посудой в руках, О – К ад зи выходит в сторону пролива. О-Сима идет на кухню и жадно пьет воду.

Декорации те же, но кругом все убрано, чувствуется, что дом опустел. У очага разложены плоды папайи, мелкие кокосовые орехи.

Вечер.

У очага при свете тусклой лампочки сидят Mансабуро, коренастый мужчина, с лицом черным от загара, и О-Тори. Перед ними пачки банкнот и столбики монет. Мансабуро, затаив дыхание, наблюдает за О-Тори: она считает деньги. Руки ее слегка подрагивают. Время от времени зоркие блестящие глаза О-Тори находят Мансабуро.

О-Тори. Восемьдесят, девяносто, сто… Итого – пятьсот иен… Пятьсот и пятьсот – тысяча…

Мансабуро со стоном делает выдох.

Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто, сто; сто плюс десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто – еще сто, итого – двести. Двести и эти пятьдесят – получается двести пятьдесят две иены пятьдесят дзэни. [7]Итого – вот тысяча двести пятьдесят две иены пятьдесят дзэни.

Оба какое-то время молчат.

Ошибки быть не должно… Итак.

Мансабуро (от напряжения у него срывается голос). Ошибки быть не должно. Все верно. (Переводит дыхание.)

О-Тори (серьезно). Вот, Сабу, еще раз говорю. В моем положении нелегко было выбраться из Дзёсю с такими деньгами. Я простая ткачиха. Хочу, чтобы ты знал: я рисковала – это не раз плюнуть, в самом деле…

Мансабуро (шмыгает носом от избытка чувств). Понимаю, тетушка! Не мастер я на красивые слова… Когда писал тебе оттуда, то даже мечтать не смел о таком одолжении, правда-правда! Я и теперь еще как во сне. Я понимал, что в этом году во время праздника Бон истекает срок Ияма и дом так или иначе перейдет к нему… Услышал как-то, что на заработках за три года можно накопить тысчонку, решил поехать на юг… И моя жизнь и жизнь моей семьи висела на волоске. Где уж нам отложить хоть десять грошей! И на поездку взял в долг у хозяйки… Только что самоубийством всей семьей не кончаем. [8]Вот я тебе и выплакался. Получил в ответ телеграмму – не поверил, полдня с женой ее разглядывали… (Пауза.) Отдал дом Ияма, оставил мать без крыши над головой – что мне на это возразить?! Век не забуду! Тетушка!

О-Тори. Человек не должен так падать духом. Погляди на меня! Ты ведь знаешь, что меня из деревни прогнали как воровку? Потом – этот Ямакагэ, потом – кухаркой была в артели землекопов. Но когда у тебя решается вопрос жизни и смерти – примчалась с деньгами. И теперь уж все здесь смотрят на меня совсем другими глазами. Ха-ха-ха!

Мансабуро (с чувством). Точно! Второй такой замечательной женщины, как ты, на всем свете не сыщешь. (Внезапно переходит на официальный тон.) Итак, тетушка, какой же ты хочешь процент?

О-Тори. Никаких процентов!

Мансабуро (изумленно). Как так? Я… это, я… не понимаю!

О-Тори. Не беспокойся! Ты что же, обязательно хочешь платить проценты, как положено?

Мансабуро (скрывая радость). Ну, это дело особое!