Александр Володин - Три кинокомедии

На дорожке бульвара рядом с катком Таня училась кататься на коньках. Гена подталкивал ее сзади, она скользила, потом упала и засмеялась. Гена поднял ее, отряхнул шапку. Таня заковыляла в сторону ограды, стала смотреть на каток. Там горели фонари, и темный лед отражал их; играла радиола, и все катались по кругу, и казалось, что это сам каток медленно поворачивается, под музыку вокруг своей оси.

По кругу бежал Петя с девушкой, держа ее за руки, казалось, неторопливо, но они обгоняли всех по пути.

— Ты чего там застряла? — позвал ее Гена.

Хватаясь за прутья, Таня пошла вдоль ограды.

Гена хотел поддержать ее, но только разозлил.

— Зачем ты пихаешься?

— Я не пихаюсь, не просила бы тогда учить.

— Пусти...

Ревела радиола, кружился каток... Вот они... Одной рукой Петя держал девушку за талию. Они ехали по-прежнему не торопясь, неслышно, словно летели невысоко надо льдом. Девушка была стройная, длинненькая, в черном свитере и без шапки, наверно, потому, что у нее были очень яркие золотые волосы. Она поправила их рукой — просто, как дома, — это была гордая, надменная простота,

Таня пошла через дорожку, не глядя по сторонам.

— Покатаемся еще? — спросил Гена.

— Не хочу!

— Ты что, устала?

— Нет.

— Ноги замерзли?

Таня не ответила.

— Хочешь, я тебя еще покатаю?

— Отстань!

Она села на скамейку.

— Ну что ты?

— Ты иди, я сама, — сказала Таня. — И вообще, Гена, не надо больше за мной ходить. У нас в классе один ходит за девочкой все время: когда она играет с другими девочками, и он с ними. Носит ей портфель. И вообще, как по-твоему, это хорошо?

— Хорошо, — твердо сказал Гена.

— А потом он написал ей записку: «Элен, я тебя люблю!» Все девчонки его за это прозвали Мишель-Вермишель. И ты так хочешь?

— Хочу, — хмуро сказал Гена.

Таня посмотрела на него высокомерно, встала и молча заковыляла прочь.

Некоторое время Гена смотрел ей вслед, потом пошел в другую сторону.

Но едва он отошел, как увидел перед собой трех ребят постарше. Один был длинный и говорил уже басом.

— Ну как мы покатались на конечках?

Другой тем временем лег ему сзади под ноги. Генку подбили, он полетел в снег, началась драка.

Таня уже подходила к ограде, собиралась перелезть, но обернулась на шум драки. Трое били Генку.

Она кубарем скатилась по бульварному откосу вниз.

— А, хулиганы!.. Сейчас получите! — визжала она, бросившись на мальчишек.

Кто-то тут же подсек ее по конькам, она упала, но снова бросилась на врагов.

— Бандиты несчастные!..

Ее снова отшвырнули в сторону, но она снова полезла в драку.

Бардуков, который стоял у дерева в, сторонке, испугался, что Таня его узнает, крикнул: «Атас!» — и убежал.

За ним пустились его друзья.

Гена поднялся, отряхнул снег и, ничего не сказав, ушел.

Заковыляла обратно и Таня.

Вдруг она остановилась: мимо шел Петя. В одной руке он нес две пары ботинок с коньками, другой рукой держал свою девушку за воротник. Наверно, ей это нравилось, потому что она смеялась. Таню они не заметили.

Спотыкаясь и скользя, она шла по мостовой к своему парадному.

— Девочка! — окликнули ее.

К ней поспешала старушка, для которой она ходила в магазин. Она несла сумку с продуктами. Старушка старалась ее догнать, но никак не могла, потому что боялась машин.

— Девочка, что же ты меня забыла? Что же ты не приходишь ко мне?

— Да некогда, бабушка, — остановилась Таня.

— Некогда? Как — некогда? Тебе поручили общественную работу — ее надо выполнять.

— Я уже. все выполнила, теперь гуляю, — сдерживая досаду, сказала Таня.

— Гуляю?.. Как — гуляю! — растерянно помаргивая, смотрела на нее старушка. — Гулять всякий может, делу время — потехе час, сделал дело — гуляй смело!..

И оттого что слова ее были так неубедительны, и оттого что она смотрела жалобно и беспомощно, Таня и разозлилась и пожалела старушку.

— Приду я, завтра же приду...

Она вошла в свой подъезд и стала подниматься по лестнице, стуча коньками и цепляясь за перила. Она опустилась на ступеньку и, прижавшись лицом к железным прутьям, горько, заходясь и постанывая, заплакала.

По лестнице спускалась женщина. Таня встала и, плача, пошла вверх.

— Кто это нас обидел? — умильно спросила женщина. — Почему мы плачем?

— Не ваше дело, — угрюмо ответила Таня.

— Ах, какая грубая девочка! — возмутилась та. — Ай-яй-яй!..

Таня, всхлипывая, поднялась выше, отперла дверь, остановилась в коридоре.

Навстречу ей бежала мать.