Злата Демина - Бог любит

Солнце ярко освещает палату. От окна яркая полоска света скользит по подоконнику, столу, спускается на пол, задевает край кровати и останавливается на стене жёлтым кривым прямоугольником.

Окно открыто. От утренней уличной прохлады и душной палаты над подоконником вибрирует воздух. Влажный, только что вымытый пол слепит глаза. Пахнет хлоркой. Все женщины забрались с ногами на свои кровати.

Лена перегнулась через стол, выбросила за окно хлебные крошки. Слетелись голуби, напрыгивают друг на друга, стучат по карнизу.

Ольга вяжет.

Рита красит на ногах ногти.

ГАЛЯ (читает). Самая яркая звезда.

ЛЕНА. Сколько букв?

ОЛЬГА. Солнце.

ГАЛЯ. Шесть, точно. (Пауза.) Имя художника, нарисовавшего чёрный квадрат.

ОЛЬГА. Казимир.

ГАЛЯ. Ага. (Пауза.) Современное просторечье, означающее отдохнуть, развлечься, восторгаться, удивляться…

ЛЕНА. Сколько?

ГАЛЯ. Одиннадцать.

ЛЕНА. Скучный какой-то кроссворд.

РИТА. Колбаситься.

ГАЛЯ. Точно.

ЛЕНА. А ты-то откуда знаешь?

РИТА. Стыдно такое не знать.

ЛЕНА. Стыдно по ночам шляться и пиво пить неизвестно с кем.

РИТА. Ко мне муж, между прочим, приезжал.

ОЛЬГА. Уже вернулся?

ЛЕНА. А чего не поднялся?

РИТА. Дак поздно было.

ЛЕНА. Поесть что-нибудь привёз?

РИТА. Не взяла я. Всё равно сегодня рожать буду.

ЛЕНА. Сама, что ли, придумала?

ОЛЬГА. Душно у нас.

ГАЛЯ. Окно открыто.

ЛЕНА. У нас с утра всегда печёт, зато на той стороне с обеда.

Пауза.

ОЛЬГА. Так день тянется.

ЛЕНА (зевает). До обеда всегда так.

ОЛЬГА. А обед когда?

ЛЕНА. Скоро зазвякают.

Пауза. Ольга достала сотовый.

ОЛЬГА. Телефон ещё сел…

ЛЕНА. Там за углом направо.

ГАЛЯ. Возьмите мой.

ОЛЬГА. Нет, я так, похожу пойду. (Выходит, проходит какое-то время, возвращается. Садится на кровать.) Всё закрыто, никого.

ЛЕНА. Телефон?

ОЛЬГА. Да. Кажется, да… (Пауза.) Закрыто у них, врачей нет.

ЛЕНА. Пасха ведь завтра. Сегодня день укороченный, до обеда. (Пауза.) Чего суетишься? Живот, что ли, болит?

ОЛЬГА. Да, как-то не так. Не спокойно мне. На душе неспокойно.

ЛЕНА. Так и начинается. Родишь, значит, ночью. После Ритки только, она раньше хочет.

Мелодия мобильного телефона.

ГАЛЯ. Привет… Конечно, ждала… Ты где?.. Хорошо. Всё хорошо… Нет. Не могла заснуть… Пасха завтра… Больше не на кого надеяться… Уже не могу, ем постоянно… Я стараюсь… Шевелится, но так тихо… Ну как тут не расстраиваться?.. Всё будет хорошо. Пасха завтра… (Выключила, пауза.)

ЛЕНА. Муж звонил? Волнуется…

ГАЛЯ. Он обо мне беспокоится, а на ребёнка ему наплевать. Он с детьми никак. Свекровь очень помогла, говорила ему, что если до тридцати нет детей, то у меня будут гормональные изменения. Что у женщины это главное предназначение. (Пауза.) До сих пор не привык, что я с животом. Когда раздеваюсь, у него прямо лицо меняется. Неприятно ему, что я такой стала, молчит, но я же вижу.

ОЛЬГА. А моему, наоборот, нравится, говорит, я ещё красивей стала…

ГАЛЯ. Уезжала сюда, думала, на сохранение, а придётся рожать. Мы ещё ничего купить для малыша не успели. Приедем, а там везде грязь. Он у меня музыкант. Пол даже помыть не может. Такой беспомощный. В магазин сходить без списка не может. Скажу, купи такого-то масла. Придёт домой через час без масла. Говорит, обыскался по всем магазинам, нигде такого нет. Смешные они какие. Нет, чтоб любого другого купить. Мозги у них, что ли, какие другие?

ЛЕНА. И я вчера звоню, говорю, как там Егорка-то спит? Младший мой. Он же привык перед сном кефир пить. А щас кто ему купит? Звоню, никто со мной говорить не хочет. Муж говорит — некогда, бабка детей укладывает. Сашка говорит: «Как дела?» Три года ему. Смешно спрашивает: «Мама, как дела? Приходи, говорит, скорее, со мной никто не гуляет. Не болей больше. Приходи домой!» Ольга тоже не расторопится помочь. Так же как отец, с утра до вечера телевизор смотрит. Говорю, сходи туда-то. Она — щас. Так и не пойдёт, пока сто раз не скажешь.

ГАЛЯ. Сколько вас там в квартире?

ЛЕНА. Восемь человек в полуторке.

ОЛЬГА. А куда пятого положите?

ЛЕНА. Как куда? У него кроватка есть.

ГАЛЯ. А как у вас в такой тесноте дети получаются?

ЛЕНА. Напьётся — лезет. Я отталкиваю, а он же здоровый, когда ему надо. Как работать — больной. Только я работаю. Все халтуры хватаю. Руки, ноги с трудом разгибаются… (Сгибает руку в локте.) Ноют. Раньше он был не таким. Первой девочке дал свою фамилию, мы ведь до сих пор не расписаны. Приходил ко мне в роддом поздно вечером. Девки рассказали, как можно незаметно забраться на второй этаж. Забирался ко мне, и мы болтали до трёх ночи. Он потом домой шёл. (Пауза.) Раньше был другим, а сейчас даже с детьми не погуляет. Если берёт, то только по одному, а возвращается пьяным. Не работает, весь день у телевизора валяется. И ночью может смотреть, свет не разрешает выключать. Все и мучаемся. Скорей бы он помер, что ли, со своей пьянки. Не выгонишь его. Детей даже не покормит. Сядет, нальёт себе, а дети вокруг голодные, в рот ему заглядывают. А он бесится. Я говорю: «Так ты покорми их, потом сам садись, и они не будут вокруг бегать». Нет ведь, не будет. Говорит: «Идите к матери, она покормит». Вот, хочу сделать стерилизацию. Всё, хватит. Всё равно резать будут, чо им, трудно трубы перевязать?