Константин Тренёв - Любовь Яровая

Семён.Да мне их не выдадут.

Яровой.Сейчас прикажу по телефону. (Звонит по телефону.) Дать тюрьму! (Продолжает звонить. Ответа нет.) Чёрт!

Доносится торжествующий гул. Вбегает офицер.

Что там?

Офицер.Народ тюрьму взял.

Яровой.Взял? А солдаты?

Офицер.Солдаты без выстрела отошли в город, и часть на вокзал ушла.

Яровой.Отлично… И пусть себе подавятся тюрьмой. Поручик, до ночи власть в наших руках. Ночью выступаем в леса. Война продолжается.

Офицер.Кто же будет воевать?

Яровой.Верные сыны отечества с новой помощью союзников.

Офицер.Сыны? Отечества? Союзнички?.. (Свистит, срывает погоны.) Нет, я уже кушал. (Убегает.)

Семён.Господин поручик, большевики уже распоряжаются, со всех дворов повысыпали и скрозь красные флаги вешают, где они их только берут? Всех арестовывают…

Яровой.Взять в кольцо и стрелять.

Входят Швандя и несколько рабочих.

Швандя (указывая на Ярового) . А, вот он самый. Бери, товарищи.

Яровой (выхватывает револьвер) . Стой! (Отстреливаясь, убегает.)

Патруль бежит за Яровым. Проходит Горностаев под конвоем Пикалова.

Горностаев.Дорогой друг! Сколько люди придумали правд?

Пикалов.Не слыхал.

Горностаев (останавливаясь и тряся Пикалова за полы) . Тысячи. И когда из тысячи маленьких правд хотят сложить одну большую, это всё равно, что… из тысячи крыс сложить одного слона!

Пикалов.Да ты что меня трясёшь? Я те не груша. Арестант должен идти, а не конвойного трясти.

Горностаев.Но мы с тобой ходим и не находим.

Пикалов.А я виноват, ежели хороших начальников черти с квасом съели?

Горностаев.Сдай меня плохому.

Пикалов.Плохой тут не управится. Тут двое наворачивали — один кричит: «Тащи ему пакет», другой встретился — кричит: «Тут на пакете „весьма важно“ — значит волоки самого при пакете». А сам чёрт те куды ушился, сыщи его!

Горностаев.А не подождать ли, пока он нас сыщет? Ибо, по-видимому, мы ему нужнее, нежели он вам.

Пикалов.Жди не жди, а я это дело, старичок, по здешним местам так понимаю: раз тебя ведут при важнеющем пакете — значит в расход. Молись богу.

Уходят; вдали промелькнул Яровой. Проходит патруль. Навстречу Чир.

Чир.И повеле ввергнути мрежу, и изловиша рыбы великое множество.

Патруль.Ты что, дед, мелешь?

Чир.Закиньте, товарищи, мрежу в этом квартале: большую рыбину поймаете.

Патруль.А тебе что? (Уходит.)

Входит Швандя. Навстречу ему пробегают нагруженные чемоданами спекулянт со своей дамой.

Швандя (им вслед поёт) . «Как родная меня мать провожала, тут уся моя родня набежала…».

Входит Махора.

(Наткнувшись на неё.) А, Махорочка! Что это вы будто в масштабе усохлись?

Махора.По вас сохли.

Швандя.Всё с белогвардейцами кунтакт держали?

Махора.Да чтобы я белую гвардию да до себя подпустила?

Швандя.А кто вас позавчерась вон на этом месте за это самое местечко вежливо щипнул?

Махора.Ой, да неужели вы?

Швандя.Собственноручно.

Махора.Я ж сразу догадалась.

Швандя.Значит, вы упольне сознательная. (Всмотревшись в Чира, подходит к нему.) А, Чир, моё почтение… Ай не признал?

Чир.Да воскреснет бог… Раб удавленный Феодор… Я же по тебе сорокоуст справил, да примет тя господь в селения…

Швандя.А он не принял. «Как смел, говорит, на глаза мне являться?» — «Чир, мол, господи, прислал». — «Ах он, говорит, невежа… пошли ко мне его. Я ему в два счёта разобъясню». — «Есть, товарищ». Так вот я обратно за тобой. Марш!

Чир.За душой, Федя, ангелы присылаются.

Швандя.Я богу то же говорил. «Нет, говорит, матрос вернее». Бери его, ребята.

Чир.Врёт он, товарищи. Никакого бога нетути.

Швандя.Зачем же ты меня посылал к нему?

Чир.Для приятности. Отпустите, товарищи. Нет бога, вот чтоб мне на этом месте…

Швандя.А ты от писания что-нибудь.

Все уходят. Входит Пикалов, за ним Горностаев без шапки.

Горностаев.Кто-то страстно бога отрицает. Значит, ближнего признал. Ну, друг, куда же теперь идти?

Пикалов.А чёрт её душу знает.