Николай Погодин - Аристократы

Капитан (один) . Сволочь, он очень убедительно говорит. (Вдруг.) Боже мой, подо мной качается земной шар… Соня…

Против Капитана остановилась Соня с тачкой.

Капитан. Соня, ты с ума сошла?! Соня, где ты, кто ты?.. Соня, очнись! (Нежно гладит Соню, проводит пальцами над ее глазами.) У тебя мокрое лицо… черные руки…

Соня (бросила тачку) . Пошли вы к…

Капитан уводит Соню. Входит комендант со стрелком.

Комендант (Соне) . Оставьте заключенного. (Капитану.) Идите вперед.

Капитан. Простите, куда?

Комендант. В РУР.

Капитан. РУР… Это, кажется, в Германии?.. Вы хотите меня отправить к Гитлеру, но я же не фашист.

Комендант. Вы отлично знаете, что такое РУР. Это рота усиленного режима — изолятор.

Капитан. Да, я знаю, мальчик, что такое РУР. Но не знаю, чего вы этим добьетесь. Передайте всем, что я пройду через тысячу изоляторов, но ковырять эту трижды задрипанную землю не буду никогда. (Пошел гордо.)

Соня. Капитана взяли… значит, здесь все видят насквозь, лучше нас. Что же теперь делать без Капитана? (Ушла.)

Дьякон. Отец Варфоломей, это в самом деле у нас получается, как басня Крылова: «Однажды лебедь, рак да щука…»

Поп Варфоломей. А-а!.. На большие пайки потянуло.

Дьякон. Исус Христос, будучи во плоти мирской, также алкал и жаждал.

Поп Варфоломей. Отрекаешься?.. Отрекаешься, как апостол Петр?

Дьякон. Ничего не поделаешь… Вы мне не с руки.

Поп Варфоломей. Подлец ты.

Дьякон. А вы, батюшка, сказать по правде, лешегон.

Поп Варфоломей. Ну, благослови тя бог.

Дьякон. И вас тоже.

Плюнули друг другу вслед и разошлись в разные стороны.

Комната, где работает Боткин. Стол, чертежи, макет шлюза. Огромное окно выходит в лес. Садовский и Боткин.

Садовский (осматривает макет) . Красивенькая работа. Широкое дельце. Когда же это ты успел?

Боткин. Возился от бессонницы. Вечера здесь длинные.

Садовский. То-то вижу, Боткин перестал ко мне ходить чай пить. Грешил я про тебя — не нашлась ли северная Дульцинея. А он эдисонствует. Похвально. Крепкий дух. Вид у тебя — как после диплома. Не скрою, большое дело, очень крупное… Победа… Поздравляю тебя, инженер. Искренне говорю — завидую… Оригинальный ум… Смелый ты, фокусник ты, сукин сын. За это нобелевские премии дают.

Боткин. Посоветуй, что делать? Изобрел, открыл, решил… Что дальше?

Садовский. Дело хозяйское.

Боткин. Хотелось бы увидеть, как это получится в жизни.

Садовский. Еще бы!

Боткин. Юрий, брось свой тон, говори в лоб, что думаешь.

Садовский. Я думаю о том, как Боткин приходил дать мне пощечину, как он спрашивал, за сколько я куплен, подлец ли я. Так, кажется, было? В лоб, так в лоб…

Боткин. Это другое дело. Мне показалось, что ты сменил окраску. А я…

Садовский. Тебе показалось, а у меня перед глазами блестящая работа, которую ты делал по приказанию чекистов.

Боткин. А я инженер, не поп какой-нибудь, который ни черта не знает, кроме своих псалмов. Понимаешь ты это? Если мне не выдумывать, не искать, не решать, то лучше к чорту.

Садовский. Оставайся инженером, но не рабом.

Боткин. Сжечь чертежи, поломать модель? Так? Договаривай!

Садовский. Если ничего другого не останется, хоть бы и так.

Боткин. Садовский, ты понимаешь, о чем говоришь? Мы опускаемся до варварства, до сектантского изуверства.

Садовский. На воле ты не говорил о варварстве, а делал, что полагалось.

Боткин. Там я просто ничего не делал, и мне надоело ничего не делать. Мозг протестует. Я устал от веры в будущее, которого не вижу. Я не могу больше жить в пустоте.

Садовский. Скажи прямо — помилование зарабатываешь?

Боткин. Дурак!

Садовский. Прощай, братец… (Идет.)

Боткин. Юрий!..

Садовский. Лакействуй, Боткин. Русскому интеллигенту всегда хватало звонкой словесности покрывать свое ничтожество. Вали. Начало блестящее! (Ушел.)

Боткин (раскрыл окно) . А если оно так и выходит? Если я лгу себе, как лгут трусы… если я зарабатываю помилование…

Под окном Соня.