Николай Погодин - Мой друг

Софья ушла.

Пеппер отвечает за культурно-бытовое обслуживание завода на все время пуска, а также за все амбулатории, детские ясли, сады и прочее.

Пеппер ушла.

Товарищ Елкин, Семен Петрович, по своей специальности стекольщика… стекольщика… немедленно связывается с подшефными нам частями и на самолете вылетает в город Гусь-Хрустальный за получением бемского стекла.

Елкин ушел.

(Оглянулся, хохочет.) Всех разогнал! (Монаенкову.) Тебе это нравится? Дальше, Володя, управляй непосредственно сам.

Монаенков. Где ты достал денег на рамы?

Гай. Украл, с заранее обдуманным намерением.

Монаенков. Шутки!

Гай. Хороши шутки, ежели под суд придется итти. После разберем. Ты сопи и строй. Строй и сопи.

Монаенков. Меня, товарищ Гай, здесь твоим холуем зовут.

Ксения Ионовна. Я могу итти печатать приказы?

Гай. Да, да. Я по телефону дам вам продолжение. Это оперативный план.

Ксения Ионовна. Понятно. (Ушла.)

Монаенков, Меня подлецом считают, Григорий Григорьевич.

Гай. А ты плачешь? Читай Шекспира в выходные дни. У нас шекспировские герои кругом… Вот идет герой. Имя, отчество и фамилия — Андрон. Человека из больницы бросают в пекло. Шутка — сейчас взять партийное руководство? Человек умирал от тифа, а о нем кричат…

Вошел Андрон.

Андрон.…подсидел товарища.

Монаенков запел, ушел.

Гай. Ну, отец, холодно?

Андрон. Обойдется.

Гай. Кусают сбоку?

Андрон. Обвыкнется.

Гай. Елкина питомцы горлопанят?

Андрон. Остынут.

Гай. Люблю точные выражения! А ведь завод-то пускаем, старик!

Вошла Наташа, за ней — работницы.

Наташа. Дайте заявить.

Гай. Заявляйте.

Наташа. У меня будет конфликт. У меня женщины не в порядке.

Гай. Родят коллективно, что ли?

Вошла Лида, за ней еще пять человек.

Лида. Нет, не родить, товарищ Гай, мы хотим, а мы обижены! Почему нас Граммофонов с лица земли стирает? Его товарищ Елкин защищает, а он нас стирает. Граммофоновцам и паек, и столовая, и синие штаны по твердой цене, и портреты в газетах, и приветствия, и рай на том свете, а нам — одно замечание! Молодая (говорит басом) . Вечная борьба мужчины против женщины.

Первая. Нам не надо синих штанов, в своих обойдемся, но не делайте из нас уравниловку.

Вторая. Может, вы шесть условий не читали?

Третья. Мы обезличены до последней нитки!

Софья. Они не хотят пробовать новые станки. И правы.

Андрон. А этого Музыкантова можно посмотреть? Иди, директор. Это по моей части.

Гай ушел. Вошли Граммофонов с бригадой и Вася.

Граммофонов. В чем дело? Мы здесь. (Бригаде.) Дети, покажитесь! Мы — налицо. Мы глоткой не берем. Мы можем кстати предъявить одну папочку. (Подал свой альбом.) Материал для Кремля.

Андрон (рассматривая альбом) . Один… два… три… шесть… Где? Так. Урал. Ленинград… Так… Тула. И числа записаны.

Граммофонов. Честь по чести. Товарищ Елкин этот альбомчик рассматривал.

Андрон. Плохо рассматривал. Я эту папку у себя оставлю, пока ты у нас не кончишь работать. А пока мы не решим, надо ли тебя отпускать, ты у нас этой папочки не получишь.

В бригаде Граммофонова хохот.

Граммофонов. Товарищ Андрон, клянусь!..

Андрон. Довольно играться! Здесь номер не прошел. Брось! Хороший рабочий, металлист. Стыдно!

Вася (хохочет, вскочил) . Теперь скажу: Иван Граммофонов — ударный летун. Торжественно клянусь. Работает, как грузовик, для портрета в газете. Печатают его карточку, он кладет ее в альбом и едет на другой конец необъятной страны за новой карточкой. Так шесть карточек настряпал. Дюжину нашлепает, поедет к Калинину орден просить.

Андрон. Ну вот, я ж тебя понял.

Граммофонов. Значит, надо кончать. Открыл человек наконец… Значит, надо приходить в сознание… Говорила мне жена: «Ваня, не занимайся рабочим карьеризмом». До Тулы она только дотянула, а в Туле от меня ушла. И карьера не вышла и жену потерял. Только мы не ложные ударники! Мы, дорогой товарищ Андрон, работаем волшебно… Дети, пошли!

Лида (вслед) . А мы… мы тоже умеем. Дети, пошли!