Константин Сибирский: Черная тень над моим солнечным завтра

— Потрясающая своей простотой правда. Кто вы? — удивленно спрашивает Мак Рэд.

— Заключенный, номер 4137… статья 58! Срок — десять лет.

— А в прошлом?

— Профессор — социолог…

— Вы сделали потрясающее открытие. Мне страстно хочется жить для того, чтобы выбравшись когда-либо из этого удивительного университета рассказать моим бывшим друзьям — американским коммунистам. — говорит Мак Рэд.

— Эй, давай, давай! Работать! — кричит рябой охранник, нацеливаясь винтовкой с ощетиненным штыком.

— Желаю удачной работы, чтобы вечером удалось получить хлеб, — произносит бывший профессор под монотонный шум ручных пил.

Два человека несут грубо сколоченный гроб. Траурная процессия останавливается на склоне заснеженной лесистой сопки.

Мак Рэд отдает последний долг праху погибшего друга. Он пристально смотрит в исхудавшее, но спокойное лицо мертвеца.

— Дорогой Джордж!… Как часто ты повторял, что смерть тебе кажется единственным избавлением от этой тягостной страшной жизни. И сегодня… О, Господи! Прими в свой Чудный Сад, душу раба Твоего Джемса Де-Форреста. Аминь!

— Эй там! Нежности. Быстрее хороните! — раздается окрик конвоира.

Мак Рэд кладет на свежую могилу несколько веток хвои и став на колени, совершает последнее крестное знамение.

— Прощай, мой друг! Для тебя уже окончился этот потрясающий социальный эксперимент!…

Мак Рэд подымает с могилы комочек серой подзолистой земли, бережно заворачивая в тряпицу.

Заключенные под охраной стрелка с винтовкой спускаются с сопки.

Перед их взором развертывается панорама исправительно-трудового лагеря.

— Джордж, мой бедный Джордж! — шепчет Мак Рэд.

— В результате второй империалистической войны произошли большие сдвиги в нашей иностранной работе, — поучительно произносит Петерс.

Он несколько постарел за последние десять лет — его голова серебрится, а грудь украшена десятком новых орденов.

Зеркалова и Арбузов внимательно слушают речь своего шефа в его блестящем кабинете.

— Мы должны организовать революционное движение среди угнетенных народов и симпатизирующих идее коммунизма элементов. Мы должны находить слабые места их строя и растравлять противоречия.

— А их сейчас немало, — бросает реплику Зеркалова.

— Вот именно, — одобрительно кивнув головой, продолжает Петерс. — Кроме того, и это самое главное, — мы должны быть агрессивными и всегда находиться в состоянии атаки.

Даше в случае когда явный перевес сил находится в руках противника… Это дезорганизует медлительные силы демократии. Повторяю — медлительность — их гибель! Идите в стан врага и там добывайте военные секреты, организовывайте забастовки, диверсионные акты, топите их корабли, устраивайте аварии лучших самолетов, сманивайте или убивайте их ученых, словом делайте все то, что должно содействовать ослаблению врага и приближать нас к победе. Пусть живет наш вождь! — патетически заканчивает Петерс.

— Уверяем вас, что с честью выполним задание, как выполняли неоднократно! — торжественно заявляет Арбузов, выпячивая грудь, украшенную несколькими орденами.

— Мы добудем секреты их атомных бомб и нового оружия, — невинно улыбаясь произносит Зеркалова. Она все еще имеет вид обаятельной светской дамы и, кажется по-прежнему юной и способной увлечь любого мужчину.

Старый и молодой чекисты с вожделением смотрят на вкусного коллегу в юбке…

— Кстати, друзья! Нами получены сведения о вашем бывшем подследственном «младенце» — говорит Петерс.

— Интересно! Что с ним? — спрашивает Зеркалова.

— Второй умер в лагерях… а первый оказался очень живуч. Его лагерь был отправлен на рытье окопов под Москвой. Заключенные воспользовавшись стремительной атакой немцев взбунтовались и перешли на сторону врага. Мак Рэд был в немецком плену, бежал и участвовал в партизанской борьбе украинцев против немцев и нас, потом мы долго не имели никаких сведений о нем и теперь нами получено краткое донесение: Мак Рэд возвратился в Америку и пишет антисоветскую книгу.

— Интересно!? — удивлена Зеркалова.

— Очень жаль, что старик Калинин помиловал его, несмотря на то, чти материала для расстрела было достаточно. Я сам вел дело проклятого матерого шпиона, одевшего маску коммуниста! — возмущается Арбузов.

— Ничего! Мы его найдем и там… Книгу эту я постараюсь добыть вторично! — заявляет Зеркалова.