Руди Штраль - Адам женится на Еве

Секретарь суда пытается вырвать у него термос. Защитник сопротивляется.

Судья (недоумевая). Ром? Почему ром?

Секретарь (жалобно). Потому что я простужен. Поэтому и ром!

Адам (начинает громогласно петь) . Йо-хо-хо и бутылка рома! Бом-бом-бом-бом!

С последним «бом» он роняет голову на стол. Ева бросается к нему.

Обвинитель (суетится вокруг Адама, растерянно). Только что он был вполне в порядке!

Защитник (продолжая бороться за термос, учащенно дыша). Вы его отравили! Наверняка отравили! Нашего танкиста!

Адам (с трудом поднимая голову, запевает снова). Йо-хо-хо и бутылка рома!

Ева (с отчаянием). Ади! Ади! Приди в себя, Ади!

Судья (звоня в колокольчик). Тише! Я прошу тишины!

Теперь вдруг заговорили все сразу. Ева, по-видимому, пытается вцепиться в парик обвинителя, защитник и секретарь суда борются за термос, даже заседатели о чем-то беседуют. Адам, не отрывая головы от стойки, снова затягивает свое «Йо-хо-хо и бутылка рома!».

Судья (встает, звонит в колокольчик). Тише, или я попрошу очистить зал!

Адам (восторженно и громогласно). Да, дорогая, давай закрывай! (Падает на пол.)

Поначалу в декорациях находятся только защитники обвинитель. Они опять в мантиях, у защитника на голове берет. В то время как он с видом гневного триумфатора сидит за своим столом и что-то усердно пишет, она, в позе несчастной грешницы, стоит возле него.

Обвинитель. Я ничего об этом не знала. Правда, ничего!

Защитник. О чем?

Обвинитель. Что в термосе был ром.

Защитник. Такое можно было унюхать!

Обвинитель (страдальчески). Запах-то я почувствовала. Но я подумала, что он пропустил перед этим. Мой тогда тоже так сделал. Правда, свалился он только во время семейного праздника.

Защитник (саркастически). Приношу свои запоздалые соболезнования. (Встает, повышает голос.) И тем не менее я заявляю самый решительный протест против ваших методов ведения дела. (Возмущенно.) А пока можете наслаждаться видом вашей несчастной жертвы. Вот она!

Широким жестом он указывает на дверь, в которую Еваи секретарь судакак раз вводят на сцену Адама. На нем снова костюм, на голове — компресс. Он, кажется, все еще не протрезвел.

Ева (обращаясь к секретарю суда). Это могло его погубить! От вина погибло больше людей, чем от холеры.

Секретарь (испуганно). Неужели?

Ева. Конечно! Особенно футболистов!

Адам (со стоном). Мне плохо.

Ева. Так тебе и надо.

Они осторожно сажают Адама на скамью. Обвинитель смотрит на него с виноватым видом. Защитник делает Адаму тайные знаки — которых тот, правда, не замечает — выжать из ситуации все, что можно.

Секретарь (робко). Я тоже против этого… Просто у меня насморк… хронический… Я только как лекарство… (В отчаянии.) Откуда я знал, что его будут потчевать моим ромом!

Ева (строго). Не будут, а будет. Она!

Обвинитель отворачивается и идет к своему столу. Секретарь суда пробирается на свое место и мимоходом пытается взять со стола защитника термос.

Защитник (сердито). Стоп! Это вещественное доказательство!

Секретарь суда оставляет термос в покое и направляется к своему табурету. Дверь комнаты для совещаний открывается, появляются судьяи заседатели.

Секретарь. Суд идет!

Все встают. Адам покачивается. Ева его поддерживает.

Судья. Прошу садиться. (Обращаясь к Адаму.) Господин Шмитт, чувствуете ли вы себя достаточно отдохнувшим, чтобы принять участие в продолжении слушания?

Адам (слабым голосом). Да, конечно…

Защитник. Но при одном условии: если полностью будет учитываться плачевное состояние здоровья моего подзащитного, а подобные эксцессы не повторятся!

Секретарь. В термосе и так уже почти ничего не осталось.

Судья. А вам, господин секретарь, я объявляю строгий выговор. Вы обязаны были предостеречь молодого человека.

Секретарь. Когда люди хотят жениться, не помогут никакие предостережения.

Судья. Продолжаем слушание дела. Желает кто-нибудь выступить?