Антон Макаренко: Мажор

Дмитриевский: Но если фундаменты все равно не делаются, можно заставить каменщиков убрать леса.

Воргунов: Георгий Васильевич! А придут плотники, фундаменты сделают, а чернорабочие фрез рассчитают. А инженер Григорьев что будет делать? Плановое хозяйство? Социализм строите? Социалисты! Портачи!

Дмитриевский: Петр Петрович, ну чего вы так? Григорьев — молодой инженер, ошибся, бывает же…

Воргунов: Не беда, что молод, а беда, что лентяй. Габариты может снять каждый грамотный человек, нужно распорядиться. Нужно меньше баб.

Григорьев: Спасите мою душу, Петр Петрович!

Воргунов: Чтобы чертежи были к вечеру, понимаете?

За окном гудок автомобиля.

Дмитриевский: Позвольте, ведь Блюм на завод едет. (В окно.) Соломон Маркович…

Блюм(за окном) : А что такое?

Дмитриевский: Зайдите.

Блюм: Но как же так можно?

Дмитриевский: Зайдите, нужно! Вы подождите, товарищ Воробьев. (К Белоконю) . Пожалуйста, товарищ Белоконь, проследите за уборкой. И здесь после ремонта такой ужас. Подгоните строителей. Ожидаем воспитанников. Надо столовую, спальни скорее.

Белоконь: Побелку кончили, а убрать некому. Собственно говоря, это не моя обязанность.

Воргунов: Не ваше призвание, хотите сказать?

Белоконь: Я по механическому делу, а выходит уборщик…

Дмитриевский: Некогда разбираться с этим. Вы проследите.

Входит Блюм.

Блюм: Товарищи, нельзя же так. Я же просил, крикните в окно, ну, сколько теперь? Наверное, ноль пятьдесят или ноль черт его знает.

Дмитриевский: Соломон Маркович, вы будете на Кемзе?

Блюм: А если буду, так что?

Дмитриевский: Надо снять габариты нескольких станков.

Блюм: Новое дело. Какое же это имеет отношение к снабжению?

Вальченко: Потому, что вы будете на заводе.

Блюм: Мало ли где я бываю! Так я должен за всех работать? А где я возьму время?

Дмитриевский: Я вас очень прошу.

Блюм: Ну хорошо, давайте список, какие там станки.

Григорьев: Я сейчас запишу.

Блюм: Да, Георгий Васильевич, в той заявке на материалы много пропущено.

Дмитриевский: Не может быть. Дайте. (Протягивает руку.)

Блюм: Я никогда не записываю. Запишешь, потеряешь, а так лучше. (Быстро.) Латунь медная, калиброванная, четыре, четыре с половиной, шесть, шесть с половиной. Сталь три, размер семь, одна четвертая, восемь и пять, одна четвертая. Сталь пять, размер девять, девять с половиной и одиннадцать с половиной. Сталь шесть, размер шесть и шесть с половиной. Лента тафтяная. Ликоподий. Крепежные части. Метчики одна четверть и три четверти. Провод ПШД ноль двадцать сотых. Провод голый. Пробки угольные. Порошок графитовый.

Все смеются. Вальченко аплодирует.

Блюм: О, у меня память!

Воргунов: А я бы предпочел, чтобы у вас был список. Что это вы из себя монстра какого-то корчите?

Блюм: Монстра? Как это?

Воргунов: У нас не цирк. Это в цирке дрессированные лошади и собаки считают до десяти, что ж, пожалуй, и занимательно. Дайте список, у нас серьезное дело. А фокусы эти оставьте для ваших беспризорных.

Блюм: Что вы ко мне пристали с беспризорными? Почему они беспризорные, скажи мне, пожайлуста? Они не беспризорные, а коммунары.

Григорьев: Что же, теперь запрещается называть их беспризорными?

Блюм: А что вы думаете? Чего это вам так хочется говорить о том, что раньше было? Коммунары беспризорные, у Блюма был заводик. А если я спрошу, что вы раньше делали, так что? Я же никому не говорю «господин полковник»?

Вальченко: Да у нас и нет полковников.

Блюм: Да, теперь нет. Ну, и беспризорных, значит нет. Коммунары здесь хозяева.

Григорьев: Не слишком ли это сильно сказано?

Блюм: Чего я буду их выбирать? А он выбирал слова? Кошки, собаки, лошади, так это можно?

Дмитриевский: Соломон Маркович, нас не могут нанять беспризорные, или пусть там, коммунары.

Блюм: Хорошо, «пусть»…

Дмитриевский: Мы служим делу.

Блюм: Вы служите делу, а кто это дело сделал? Они же, коммунары! Они заработали этот завод. Вы не можете так работать, как они работали. На этих паршивых станочках, что они делали, ай-ай-ай…