Антон Макаренко - Мажор

Торская: Ну, как вы себя чувствуете, Соломон Маркович?

Блюм: Я себя никак не чувствую… Как там с пожаром этим? Для моего сердца нельзя такие пожары. Мне и доктор сказал: в случае чего у вас будут чреватые последствия…

Шведов (входит) : Провода порвали.

Торская: Света не будет?

Шведов: Одарюк уже на столбе. Будет. (У телефона.) 4-17-11. Товарищ Крейцер? Горим. Ого, тушим. Руками растаскиваем. Сейчас весь двор завален огнем: балки, стулья, доски… По всему двору разбросали… Да так благополучно: по башкам кой-кому досталось… Средне. Плохо с костюмами, испортили многие… Да, думаю, что потушим… Хорошо, ждем.

Болотов (осторожно несет зажженную свечу) : Насилу нашел.

Шведов: Смотри, тут целый лазарет. А я видел, как вас стукнуло, товарищ Вальченко. Аж зазвенело.

Вальченко: У меня тоже впечатление было довольно сильное…

Блюм: Сильное впечатление хорошо, если у тебя здоровое сердце.

Торская: Зина, принеси бинт из больнички.

Платова: Есть. (Убежала наверх.)

Шведов: А знаете, кто хорошо работает? Воргунов. Он и Забегай, как черти. Мы их два раза из огнетушителя тушили. Старый, а с

энтузиазмом…

Блюм: Голубчик, Шведов… потушим?

Шведов: Потушим, а как же…

По окнам вестибюля пробегает свет прибывших машин, шум моторов.

Шведов: О, пожарные приехали. (Выбежал.)

Платова (сверху) : Вот бинты…

Торская: Дайте, я вам перевяжу…

Вальченко: Это прямо замечательно. Я желал бы, чтобы меня каждый день… по кумполу.

Торская: Через три дня от таких наслаждений никакого кумпола не останется.

Зырянский (входит) : Ф-фу… насилу одолели.

Блюм: Потушили?

Зырянский: Не потушили, а растащили по бревнышку. Двор, как огненное озеро. Пожарные приехали. С бочками.

Вальченко: Это самый счастливый день…

Блюм: Ну, зачем вы так говорите… Вы знаете, чем это может кончиться?

Вальченко: А что?

Блюм: Я же знаю, чем это кончается. Пока у тебя голова разбита, так все хорошо. А когда голова целая и все на месте, так тебе говорят: я уезжаю…

Вальченко: Кто?

Блюм: Откуда я знаю кто? Каждая может уехать. Говорит, характерами не сошлись… Жены эти самые…

Вальченко: Нет… не может быть…

Торская: Мне этот лазарет придется разогнать за то, что он занимается пустяковыми разговорами…

Пожарный (входит): Где телефон? 5-50. Говорит связист. Коммуна Фрунзе. Пожар номер шесть. Воды не было. Да, ребята сами растащили. Во дворе много огня. Поливаем. Пришлите несколько бочек… (Вышел.)

Воргунов и Забегай входят обнявшись.

Забегай: Пропустите старых партизан. Ой-ой-ой, что же они с нами сделали? Товарищ Воргунов?

Воргунов: Да, здорово нас того. Стервецы, из огнетушителя поливали.

Зырянский: Вы еще спасибо скажите, а то из вас окорочка были бы.

Вальченко: Жму вашу руку, Петр Петрович.

Воргунов: А вы как?

Вальченко: О, я наверху блаженства.

Воргунов: Кому что, а курице просо…

Торская: Да вы весь мокрый, надо сейчас же переодеться.

Забегай: Идем, сейчас идем. Я вам предлагаю, как старому партизану, мое галифе.

Смех. Зырянский и Синенький входят.

Зырянский: Хорошо, товарищ Воргунов?

Воргунов: Да, это по-нашему: все горит, никаких инструментов, шипит, гремит, валится, а они руками, голыми руками. Это все-таки картина…

Торская: Да ведь и вы с ними.

Воргунов: Да ведь и я такой же…

Зырянский: Синенький, давай отбой.

Сигнал во дворе. Толпой вваливаются коммунары. Большинство мокрые, черные, измазанные, обгоревшие, все бурно веселые. На секунду задерживаются возле Вальченко, Блюма, Воргунова и убегают наверх. Приходит на свое место и мокрый Лаптенко и, улыбаясь, заглядывает всем в лицо. Деминская спешит убрать в сторону бархатный коврик на лестнице. Ей кто-нибудь помогает.

Обрывки фраз:

— Товарищ Вальченко, как ваше здоровье?

— Что же теперь?

— Там стульев штук триста.

— Это я вас из огнетушителя тушил, товарищ Воргунов.

— Значит, и костюм за ваш счет.

— А может, он был старый.

— Вот кто хорошо действовал. Как тебя зовут?