Антон Макаренко - Мажор

Зырянский: Коммунары, через десять минут ужин.

Коммунары подымаются по лестнице. Внизу группа: Торская, Вальченко, Блюм, Воргунов.

Блюм: Это он у папаши так научился разговаривать?

Торская: А вы знаете его отца?

Блюм: А как же — генерал-лейтенант Григорьев…

Торская: Он умер?

Блюм: Нет, он теперь трудящийся…

Воргунов: Блюм, что вы чепуху мелете?

Блюм: Блюм никогда не мелет чепухи. Их превосходительство сейчас продает газеты в Берлине. Дело, как видите, не солидное.

Торская: Откуда вы все это знаете?

Блюм: Живешь на свете — все видишь, а то и скажет какой-нибудь знакомый.

Воргунов и Блюм ушли наверх.

Торская: Иван Семенович, не грустите.

Вальченко: О нет, я прекрасно себя чувствую, но я не могу спокойно выносить такие сцены…

Торская: Что вас беспокоит?

Вальченко: Мне хочется… драться.

Торская (берет его под руку, направляются вверх) : Морды бить? Правда?

Вальченко: В этом роде.

Торская: Это прекрасное, захватывающее желание. Я вас понимаю.

Сверху идут Наташа и Ночевная.

Наташа (бросается к Торской) : Надежда Николаевна, я вас все ищу…

Торская: Наконец-то… Как тебе не стыдно! Два месяца не показывалась…

Наташа: Зырянского боюсь…

Торская: Это верно, его многие побаиваются. Как же ты живешь?

Наташа: Хорошо, Надежда Николаевна! Хорошо! Петя, вы знаете, такой хороший…

Торская: У вас большая любовь?

Наташа: Такая любовь… Ой! (Смущается присутствием Вальченко.) Я вам потом расскажу…

Вальченко: Вы меня не бойтесь. Я…

Торская: Верно. Вы не бойтесь его, Наташа. Он тоже влюблен…

Вальченко: Откуда вы знаете?

Торская: «Живешь на свете — все видишь»…

Наташа: Это правда?

Вальченко: Я бы вам сказал, но я тоже… Зырянского боюсь…

Направляются наверх, оттуда сбегает Деминская к Клюкину.

Деминская: Ну, сдавай. (На Лаптенко.) Этот чего здесь сидит?

Клюкин: Ждет совета командиров… (Сдал винтовку, побежал наверх.)

Деминская: Ты где живешь?

Лаптенко: Я нигде не живу.

Деминская: Как это нигде не живешь? Вообще ты живешь или умер?

Лаптенко: Вообще? Вообще я живу, а так — нет.

Деминская: А ночуешь где?

Лаптенко: Вообще? Да?

Деминская: Что у тебя за глупый разговор? Где ты сегодня спал?

Лаптенко: Ах, сегодня? Там — в одном доме. В парадном. А когда меня примут?

Деминская: После ужина будет совет командиров. Только ты на совете ничего не ври.

Лаптенко: Я уже знаю. Мне уже говорит этот — Алеша, чтобы не врал.

Воргунов проходит сверху, курит. Внизу размахнулся окурком, бросил его с гневом в угол.

Воргунов: Черт…

Деминская: Товарищ Воргунов!

Воргунов: Что такое?

Деминская: Поднимите окурок.

Воргунов: Как это поднять?

Деминская: Здесь нельзя курить и бросать окурки. Поднимите.

Воргунов: Да… черт… где я его буду искать? Завтра уборщица уберет…

Деминская: У нас нет уборщиц. Поднимите.

Воргунов: Да что вы на меня с ружьем?

В дверях столовой Зырянский и Синенький.

Зырянский: Что, опять скандал?

Деминская: Товарищ (улыбается) бросил окурок, а поднять не хочет.

Воргунов (явно опасаясь Зырянского) : Да я его пойду не найду.

Зырянский: Бросать нельзя!

Лаптенко: Вот. (Подает окурок Воргунову.)

Воргунов (машинально берет окурок и выходит) : Вот глупая история!

Зырянский: А ты чего стараешься? Сам поднял бы. Ты беспризорный?

Лаптенко: Беспризорный.

Зырянский: А не лакей, нет?

Лаптенко: Так жалко… этого… его зовут Вием? Да?

Зырянский: Что ты там?..

Лаптенко: Говорю, жалко… Вия.

Зырянский: Смотри ты: «Вия». Молодец, Роза, наша берет. Будет знать старый, что такое энтузиазм.

Синенький: Он говорит: уборщица, а Роза — ввик. (Показывает, как стреляют.) Битва котят и медведей.

Деминская: Сам ты котенок.

Романченко (влетает со двора) : Хлопцы, столярная… столярная горит… пожар…