Альфред Де Мюссе - Лоренцаччо

Женщина (своей соседке). Вы сегодня вернетесь во Флоренцию?

Соседка.Я никогда не остаюсь здесь дольше часа и приезжаю всегда только на пятницу; я не так богата, чтобы оставаться на ярмарку; для меня это — дело благочестия; мне бы только душу спасти, это вce, что мне надо [2] [2] В Монтоливето отправлялись в определенные месяцы по пятницам; для Флоренции это было тем же, чем был когда-то для Парижа Лонгаан. Купцам это служило поводом к ярмарке, и они переносили туда свои лавки (прим. автора). .

Придворная дама (другой). Не правда ли, какая прекрасная проповедь? Это духовник моей дочери .(Подходит к одной из лавок.) Белое с золотом — это хорошо для вечера. Но днем — как не запачкать!

Торговец шелком и золотых дел мастер у своих лавок с несколькими кавалерами.

Золотых дел мастер.Цитадель! Этого народ никогда не потерпит — видеть, как над городом поднимается эта новая вавилонская башня, а кругом — проклятая тарабарщина; немцы никогда не пустят корней во Флоренции, а чтобы их привить, нужны были б крепкие оковы.

Торговец.Сюда, сударыня; не угодно ли вашей милости присесть на табурет под навесом?

Кавалер.В твоих жилах — старая флорентийская кровь, дядя Монделла; и твои старые морщинистые руки все дрожат от ненависти к тирании, когда в глубине мастерской ты трудишься над своей драгоценной чеканкой.

Золотых дел мастер.Это верно, синьор. Если бы я был великий художник, я любил бы государей — ведь они одни могут дать нам случай для великих работ. А что до меня, я выделываю священные сосуды и рукоятки шпаг.

Другой кавалер.Кстати, по поводу художников: видите там, в кабачке, этого детину, что размахивает руками перед толпой зевак? Он стучит стаканом по столу; если не ошибаюсь, так это хвастун Челлини.

Первый кавалер.Давайте-ка пойдем туда и мы! Когда он выпьет стакан вина, его занятно послушать, а он, верно, уже начал рассказывать какую-нибудь славную историю.

Уходят. Двое горожан садятся.

Первый горожанин.Во Флоренции мятеж?

Второй горожанин.Нет, пустяки. Убито несколько несчастных юношей на Старом рынке.

Первый горожанин.Какое горе для семейства!

Второй горожанин.Это неизбежные беды. Что прикажете делать молодежи при таком правительстве, как у нас? Протрубили, что кесарь в Болонье, и зеваки повторяют: "Кесарь в Болонье", с важным видом подмигивая и не раздумывая о том, что там происходит. На другой день они еще более счастливы, что узнали и могут повторять: "Папа в Болонье вместе с кесарем". А что из этого следует? Народное увеселение, дальше они не смотрят; а там в одно прекрасное утро они просыпаются, одурманенные императорскими винами, и в большом окне дворца Пацци видят зловещее лицо. Они спрашивают, кто этот человек; им отвечают, что это король. Император и папа разрешились незаконным сыном, которому дано право жизни и смерти над нашими детьми, а сам он даже сказать не может, кто его мать.

Золотых дел мастер (подходя к нему). Вы, приятель, рассуждаете как патриот; советую вам остерегаться того детины.

Проходит немецкий офицер.

Офицер.Дайте место, господа; дамы желают присесть.

Две придворные дамы входят и садятся.

Первая дама.Это из Венеции?

Торговец.Да, милостивая синьора; не отмерить ли для вас несколько аршин?

Первая дама.Пожалуй. Прошел как будто Джулиано Сальвиати?

Офицер.Он расхаживает взад и вперед у входа в церковь; он волокита.

Вторая дама.Он наглец! Покажите-ка те шелковые чулки.

Офицер.Таких маленьких, как вам надо, не найдется.

Первая дама.Перестаньте — вы и не знаете, что сказать. Раз вы видите Джулиано, ступайте скажите ему, что мне надо поговорить с ним.

Офицер.Пойду и приведу его. (Уходит.)

Первая дама.Он так глуп, твой офицер, что сердце радуется; к чему он тебе?

Вторая дама.Вот увидишь, нет лучше такого человека.

Удаляются. Входит приор Капуи.

Приор.Дайте мне стакан лимонада, почтенный. (Садится.)

Один из горожан.Вот смотри: приор Капуи; уж этот патриот!

Оба горожанина снова садятся.

Приор.Вы из церкви, господа? Что вы скажете о проповеди?

Горожанин.Прекрасная проповедь, синьор приор.

Первый горожанин (золотых дел мастеру). Славный род Строцци дорог народу, потому что они не гордые. Не отрадно ли видеть, как знатный господин свободно и так приветливо заговаривает с соседом? Все это имеет гораздо большее значение, чем думают.