Константин Симонов - Парень из нашего города

Сергей поднимает его за плечи.

Сторожить не буду… удерешь теперь, да?

Пауза.

Что молчишь? Знаю… удерешь… Письмо прочел?

Сергей.Прочел.

Аркадий.Изорви. Пусть не знает, а то еще хуже. Изорви, слышишь?

Сергей.Слышу.

Аркадий.Нагнулся к нему, а он… Ты их…

Долгое молчание.

(Почти шепотом.) Это хорошо, что бреда у меня нет. Повыше… Выше… (Запрокидывает голову.)

Сергей медленно опускает его на носилки. Врач и санитары снимают фуражки. Долгое молчание. Сергей, встав, рукавом стирает с глаз слезы, оглядывается на врача и санитаров.

Врач.Я скажу начальнику, что родным вы напишете.

Сергей.Напишу.

Санитары поднимают носилки и молча уходят вместе с врачом.

(Механически, не замечая их ухода, повторяет.) Напишу. Напишу. А что я им напишу?

Входит Сафонов.

Сафонов.Ну, как, был обход, товарищ майор?

Сергей.Был.

Сафонов.Хирург-то вас не задержит?

Сергей.Теперь не задержит. (Смотрит себе на ноги.) Сапог у вас нет каких-нибудь?

Сафонов.Есть, только старые, ношеные, они вам просторны будут.

Сергей.Вот и хорошо. (Поднимает палку и, прихрамывая, идет вслед за Сафоновым.) Разобьем их, Сафонов?

Сафонов.А то как же, непременно разобьем, товарищ майор!

Сергей (угрюмо). Разобьем их! Чтоб и праху от них не осталось! Чтоб в урнах домой везти нечего было!

Вечер следующего дня. Степь. Наполовину зарытая в землю машина — «эмка». В глубине палатка. За сценой женский голос поет последние слова какой-то арии. Аплодисменты. На заднем плане видны фигуры расходящихся после концерта бойцов. Входят Севастьянов и Гулиашвилн.

Севастьянов.Что же ей говорить?

Гулиашвили.То же самое, дорогой: вызвали к командующему, уехал па три дня. И коротко, и на правду похоже.

Севастьянов.Не поверит.

Гулиашвили.Хорошее известие будет — правду скажем, а пока нельзя.

Севастьянов.Когда Сафонова послали?

Гулиашвили.Вчера в девять. Два дня. Не знаю, что и думать, дорогой. Хорошо думать — не могу. Плохо думать — не хочу.

Севастьянов.Боюсь, проболтается кто-нибудь.

Гулиашвили.Если я не проболтаюсь, никто не проболтается.

Входит лейтенант.

Лейтенант.Товарищ капитан, артисты в палатке, ужинают. Какие будут приказания?

Гулиашвили.Сейчас покушают, потом спать лягут. Утром в машину посадим, на другое место повезем. Куда им завтра?

Лейтенант.В политотдел.

Гулиашвили.В политотдел свезем. Пойдем посмотрим, как кушают. (Направляются к выходу.)

Навстречу идет Варя.

Куда? А кушать?

Варя.Я не хочу, я потом…

Гулиашвили.Нельзя потом. Сейчас вернусь — уговорю.

Лейтенант и Гулиашвили уходят.

Севастьянов (сажая Варю на крыло «эмки»). Это наша с Сережей штаб-квартира. Комаров всех выкурим и спим в ней ночью. Если скучно — радио заводим, там радио есть. Хорошо вы пели. Испытал я удовольствие. И читали тоже хорошо.

Пауза.

Этот толстенький смешные рассказы читал, — он что, новый в труппе?

Варя (рассеянно). Да. Что вы спросили?

Севастьянов.Я спросил: этот толстенький — новый в труппе?

Варя.Да, новый. Комик.

Севастьянов.Вы что, значит, с самолета — и прямо к нам?

Варя.Нет, мы уже утром в политотделе были, а потом у зенитчиков. У нас ведь свое расписание. Мне просто повезло, что в первый же день — сюда.

Севастьянов.Очень большое наслаждение приносят бойцам такие концерты.

Варя.А мы так и подумали. Пошли в политуправление округа и сказали: «Ваша бригада на фронте, мы тоже хотим туда свою бригаду послать». Вот и приехали. Правда, наша бригада немножко меньше вашей, всего пять человек.

Входит Гулиашвили.

Гулиашвили.Зато какие люди!

Варя.Я, когда пела, смотрела — у вас много новых лиц, а знакомые не все. Где капитан Стасов? Я ему письмо от жены привезла.

Гулиашвили.Нет его. Погиб.

Варя.А она посылку хотела — и опоздала. Я видела, как она по платформе бежала, когда поезд уже тронулся.

Молчание.

Вано, где Сережа?

Гулиашвили.Я же русским языком сказал тебе, что его в штаб армии вызвали.