Евгений Таганов: Охота на Мамонта

БЕЛАН. Два горячих шоколада.

ОФИЦИАНТКА. Есть! (Убегает.)

ТАЯ. Это вы и для меня заказали?

БЕЛАН. Вы возражаете?

ТАЯ. Правда, что вы собираетесь закрывать передачу «Взгляд из XXII века» за ее нулевой рейтинг?

БЕЛАН. Ну один зритель у нее всегда есть — это я.

ТАЯ. Выходит, она существует только для вас?

БЕЛАН. Выходит так.

ТАЯ. А как быть с тем, что вы намеренно замалчиваете и игнорируете?

БЕЛАН. Например?

ТАЯ. Месяц назад все городские каналы, кроме вашего, обсуждали случай, когда женщина утопила в реке сына любовницы своего мужа. Вы же этого в своих новостях почему-то предпочли не заметить.

БЕЛАН. Извините, как вас зовут? Тая? Извините, Тая, но я не ставлю в эфир то, что вызывает во мне зоологическое отвращение.

ТАЯ. А если этот дикий случай является высшим проявлением большой общественной проблемы?

БЕЛАН. Я же сказал: к черту и этот случай, и эту общественную проблему!

Официантка вносит два шоколада.

Спасибо.

ТАЯ. Ну вот, а ваши ведущие никому никогда не говорят «спасибо». А так же не здороваются и не прощаются.

БЕЛАН. У них строгие инструкции. Заискивать перед публикой — последнее дело. (Официантке.) А что такое?

ОФИЦИАНТКА. Вы не поверите, но я самый подходящий участник для вашей игры «Кто тупее?» Я тоже не знаю, кто такие Сократ и Дон Кихот и у меня дома тоже есть компьютер и видик. Я всегда была самая тупая в классе. Ваша последняя Мисс Тупость мне в подметки не годится. Ну спросите меня что-нибудь.

БЕЛАН. Присядьте на корточки.

ОФИЦИАНТКА. Да. (Присаживается на корточки.)

БЕЛАН. Сделайте на одной ноге оборот.

ОФИЦИАНТКА. Да. (Встает и делает на одной ноге оборот.)

БЕЛАН. Вы приняты.

ОФИЦИАНТКА. Ва-у! (Убегает.)

ТАЯ. А по какому признаку вы ее приняли?

БЕЛАН. По личной симпатии.

ТАЯ. Скажите, как это так: из шести городских каналов семьдесят процентов публики смотрят только двенадцатый канал и при этом лично вас очень многие считают чудовищем.

БЕЛАН. Это вопрос или что?

ТАЯ. Как лично вы относитесь к тому, что вас никто не любит?

БЕЛАН. Снисходительно.

ТАЯ. Почему?

БЕЛАН. Видите ли, милая девушка, я не просто эгоцентрик, а чемпион среди эгоцентриков. Вся планета моя личная собственность, а все человечество — личные подданные. Какое мне дело, что они меня не любят. Знаете, у меня уже туго со временем. Даже владельцу планеты иногда надо заниматься делами.

ТАЯ. Тогда последний вопрос. Можно мне вас сегодня пригласить на ужин?

БЕЛАН. На ужин? Куда?

ТАЯ. Я знаю, что вы любите домашнюю выпечку. Я очень хорошо пеку «Наполеон».

БЕЛАН. Вы меня раньше когда-нибудь видели?

ТАЯ. Да, в прошлом году вы выступали у нас с лекцией на факультете. Ну и конечно все самые ваши хулиганские интервью у меня собраны в особую папку. Так вы согласны?

БЕЛАН (листает записную книжку) . У меня сегодня вечером конкурс в театральной академии, я там член жюри. Решите сами, что важней: идти мне на конкурс или к вам на домашнюю выпечку.

ТАЯ. Вот мой адрес. В семь часов. (Белан и Тая встают.)

Подходит Официантка. Белан протягивает ей деньги.

ОФИЦИАНТКА (отшатывается) . Нет, что вы, что вы!

БЕЛАН (Тае) . А вот так я получаю взятки. (Официантке.) Позвоните в приемную Ирине Владимировне. Она вас запишет. Только никаких подруг.

ОФИЦИАНТКА. Ну конечно! (Все трое расходятся в разные стороны.)

Приемная Белана. Празднично одетая Ирина прихорашивается перед зеркалом, несколько раз порывается войти в кабинет и снова возвращается к зеркалу. Входит Михейчик.

МИХЕЙЧИК. Ну, какие перемены? Что случилось за мою командировку?

ИРИНА. Все как всегда. Четыре иска подано на Белана, один на тебя.

МИХЕЙЧИК. А что губернаторская камарилья?

ИРИНА. Пока тихо. Еще не все наручники для вас приготовлены.

МИХЕЙЧИК. А почему на студии непонятно какое затишье?

ИРИНА. Белан трех режиссеров прямо со съемок выгнал, поставил стажеров. Теперь все на цыпочках ходят и только шепотом говорят.

МИХЕЙЧИК. А гильдия режиссеров что?

ИРИНА. А у них машинистка в отпуск ушла, некому телеги набирать.

МИХЕЙЧИК. Как хорошо, что живем не в Америке.

ИРИНА. Это точно.

МИХЕЙЧИК. Я сегодня не мог всю ночь уснуть в поезде. И знаешь, что я подумал?

ИРИНА. Наверно, что-нибудь неприличное.

МИХЕЙЧИК. Да уж куда неприличней. Слушай, как это так, пять лет с человеком бок о бок работаешь, и вдруг понимаешь, что влюблен в него? Как быть?