Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2

Ходжистэ (всплеснув руками, как простая девушка, пораженная изумлением). Никто в этом мире не превзойдет великодушием райрайяна!

Чундер. Дервиш привел на веревке райрайяна к царю. И тогда царь послал задочерью и сказал райрайяну: «Это — твоя рабыня, отдай ее, кому хочешь».

Ходжистэ. И райрайян взял ее себе?

Чундер. Райрайян отдал ее дервишу.

Ходжистэ. Счастливый дервиш!

Чундер. Царевна, если ты любишь моего сына и если он любит тебя — а тебя нельзя не любить, — обратитесь к мудрому и благому, и он поможет вам.

Ходжистэ. Кто мудр и кто благ?

Киноджа вернулся. Снимает поглощающий всякий свет плащ и выходит на кровлю. Ходжистэ уходит в чертог, таится за дверью и слушает. Входит Камру. Кланяется царю низко.

Камру. Да умножатся богатства, честь и пышность великого царя! Да продлятся дни царя, великого источника всяких благ!

Киноджа. Скажи мне, что это был за голос?

Камру (почтительно сложив руки на груди). Некая женщина дивной красоты, поссорившись со своим мужем, оставила свой дом. Она сидела там на земле, на перекрестке двух путей, не зная, куда ей идти, и громко причитала. Но я утешил ее тихою речью и восстановил мир и согласие между нею и ее мужем. И теперь эта женщина обещала не оставлять мужа до самой его смерти.

Киноджа. Ты рассказал мне притчу, но я знаю ее смысл, и напрасно хочешь ты его скрыть от меня.

Камру (падая ниц перед царем). Иносказание — прозрачная для мудрого взора одежда истины.

Киноджа. Когда ты по моему повелению ушел отсюда, я облекся черным плащом и пошел вслед за тобою. Я слышал все, что ты говорил с тою женщиною, и видел, что ты сделал с твоим сыном. Не женщина то была, — то был Див умерщвляющий, посланный за моею душою. За душу мою он потребовал выкуп, душу твоего сына, и ты согласился дать этот выкуп, чтобы спасти мою жизнь. И когда твой нож прервал дыхание жизни твоего сына…

Ходжистэ вскрикивает.

Киноджа (спокойно продолжает, точно и не слышал этого крика). Я увидел вашу любовь и верность ко мне и вот говорю тебе: мудрый, и верный, и знающий многое, ты все же был нищ и мал. Ты испытывал крайнюю нужду и пренебрежение богатых и сильных, и этим всегда было огорчено твое сердце. Отныне успокоится твой дух, и я сделаю тебя богатым и знатным. Сын же твой, — о нем не печалься, он восстанет, и ты увидишь его в славе и величии.

Ходжистэ выходит и плачет громко.

Ходжистэ. Милый отрок погиб! Горе мне, горе!

Чундер. Сын мой погиб! Горе мне, горе горькое!

Камру. Погиб отрок, но зато жив великий царь.

Киноджа. О сыне вашем чистые воспоминания останутся у вас, и незапятнан ничем будет образ его.

Ходжистэ. За тебя, отец, погиб милый отрок. И если завтра Див явится снова, и потом опять, не погибнет ли за одного весь народ?

Киноджа. Я принял жертву, потому что отрок по доброй воле принес ее мне.

Двор перед чертогом царя. Лестница в чертог. Наверху ее на площадке приготовлено высокое царское место. Раннее утро. Солнце только что взошло. Лучи его еще не ярко, но празднично ясно озаряют всю сцену. Немного отступя от середины лестницы, на дворе разложен костер. Огоньки только что начали выбегать из-под перепутанных тонких и сухих стволиков. Слуги время от времени приносят новые охапки хвороста и подбрасывают их в костер. Тело Халиса лежит у костра. Ходжистэ плачет над ним, и рядом с нею плачет Чундер. Собрались правители, князья, ученые. Киноджа на царском месте. Синклит властей внимает его рассказу. Камру стоит на страже у чертога.

Киноджа (продолжая говорить). Так спас мою жизнь верный мой слуга. Для спасения царя он не пожалел и сына своего отдать в жертву темной силе. Камру, мой верный слуга, отныне ты будешь моим великим визирем. Ключи от моей казны доверяю тебе.

Джафар. А я? Великий царь, я служил тебе со всем усердием, не жалея ни трудов, ни сил, ни здоровья. Или ты забыл мою верную службу? Или все мои труды вменяешь ты ни во что?

Киноджа. Тому, кто в силе, все служат верно и с усердием, а кто обманывает сильного владыку, тот теряет вместе с головою жизнь. Я оставляю тебе твою мудрую голову, и от тебя возьмут только облачение визиря. Перед высокою властью не все ли подвластные равны? Ты, как и все, в этой стране живущие, раб мой, и весь ты в воле моей. Ныне, раб среди рабов, войди в толпу слуг моих. Ближе других стань к моему высокому престолу, чтобы я всегда мог слышать твои мудрые советы. А золотую цепь, и ключи золотые, и золотом шитый плащ сними и отдай ему, моему верному Каиру, которого я из стражей моего чертога возвожу в великие визири.