Фансуаза Дорэн - Самая-самая

Матье. Допустим! Но и не чувствовалось, что он несчастен! Уж несчастным-то он должен был быть!

Роксана. Да, но, возможно, он держал себя в руках.

Матье. Нет, он не был несчастным.

Роксана. Тебя это огорчает?

Матье. Наоборот, меня это устраивает.

Роксана. Меня тоже.

Матье. В этом весь смысл. Он не должен быть несчастлив, он слишком симпатичен. Все будут разочарованы.

Роксана. Кто – все?

Матье. Зрители.

Роксана. Так ты думаешь только о сценарии?

Матье. Естественно!

Роксана. Да, естественно!

Матье. Это ловкий прием. Нужно только придумать, почему же он не несчастлив!

Роксана. Потому что, может быть, она подала ему маленькую надежду?

Матье. Нет, она не из тех женщин, которые оставляют себе запасную лазейку. Она для этого слишком цельная натура!

Роксана. Как знать!

Матье. Нет, этот вариант меня не устраивает.

Роксана. Ну, тогда я не знаю… Он не несчастен, потому что она пообещала остаться его другом.

Матье. Нет! Он не из тех мужчин, кто согласится на подобный паллиатив. Он для этого слишком умен.

Роксана. Твои герои великолепны. Даже жаль, что они не любят друг друга!

Матье. Нет, тогда бы все построение рухнуло. А сейчас – то, что надо.

Роксана. Ну что ж, тем лучше!

Матье. Единственно, что меня смущает – это почему же он не несчастен?

Роксана. Поскольку я ничем не могу тебе помочь…

Матье…ты идешь спросить у него?

Роксана (раздраженно). Нет. Я иду к заказчику.

Матье. А потом ты вернешься?

Роксана. Нет. У меня еще одно свидание.

Матье. С кем?

Роксана (на выходе). С самой собой! Да! И оно будет очень долгим, потому что мне многое надо с собой обсудить! (Уходит.)

Матье (весело). Вот это – героиня! (Обращаясь к кукле.) Юлиус, нельзя терять ни минуты. Продолжаем историю с того места, на котором остановились. Он ее любит, а она, теперь уже ясно, его не любит. То есть, она ему говорит, что она его не любит. Но он-то считает, что она ошибается… А что, если он прав?… Да нет, это глупо, она его не любит… Хотя он смотрел ей в глаза, и ему виднее. Да нет, он совсем с ума сошел. Она его не любит. Но тогда почему же он не несчастен? (Его взгляд падает на часы.) И почему у нее были голубые глаза?

И в то время, как он размышляет над этим вопросом, в третий раз опускается занавес.

День. Когда поднимается занавес, Матье, держа в руках листки рукописи, открывает дверь Дэвиду.

Матье. А! Дэвид! Рад вас видеть! Я вам звонил вчера целый вечер. Никто не отвечал.

Дэвид. Я отключил телефон. У меня было свидание с самим собой.

Матье. И у вас тоже?

Дэвид. Почему – тоже?

Матье. Потому что то же самое сказала мне Роксана.

Дэвид. Ее нет?

Матье. Нет, но она оставила мне записку, что вернется к трем. Значит, скоро должна быть.

Дэвид. А вы не знаете, где. она?

Матье. Нет, ушла она довольно рано. Я ее утром не видел.

Дэвид. А вчера вечером?

Матье. Тоже нет. Она ушла вскоре после вас, а я был погружен в работу и не слышал, как она вернулась.

Дэвид. А вы уверены, что она вернулась?

Матье. Ну да! Она ведь написала записку!

Дэвид. Вы правы! Но вам не кажется это странным?

Матье. Что?…

Дэвид. Все эти уходы из дома?

Матье. Не очень. Сейчас лето, заказов мало, она пользуется этим, чтобы не сидеть дома.

Дэвид. Вчера перед уходом она не показалась вам взволнованной?

Матье. Взволнованной? Нет. Немного нервной…

Дэвид. Вот! Вот!

Матье. Ну, совсем чуть-чуть и уж значительно меньше, чем вы сейчас!

Дэвид. Я плохо спал.

Матье. Бессонница?

Дэвид. Прекрасная бессонница! Самая сладостная из бессонниц, потому что мне не давали спать мысли о том, что она мне вчера сказала.

Матье. Однако… насколько я слышал, ничего особо приятного…

Дэвид. А я считаю – наоборот.

Матье. Вот как? Неужели вам не хотелось, чтобы она была более нежной, более благосклонной!

Дэвид. Ни в коем случае! Вчера по дороге сюда меня охватил ужас при мысли, что она упадет в мои объятия!

Матье. Но как же… я что-то недопонимаю… Вы же к этому стремились?

Дэвид. Разумеется! И в этом верх блаженства! Я все сделал, а она устояла!

Матье. Значит, вы ее все-таки не любите?

Дэвид. Люблю! И гораздо сильнее, чем говорю!

Матье. И вы счастливы, что она вас не любит?

Дэвид. Конечно! Матье, это единственное условие для того, чтобы я сам любил!

Матье. Чтобы вам не отвечали взаимностью?

Дэвид. Да. Я уже терял надежду, что это когда-нибудь произойдет.