Беркем аль Атоми: Киношное

Лейтенант неловко козыряет в тесноте щели и выскакивает под бомбы.

ГГ сидит у ствола дерева, прижав колени к груди. Его колотит крупной дрожью, ГГ смотрит перед собой остановившимся взглядом, и одной рукой механически зачерпывает воду из глубокой лесной лужи, и вытирает мокрой ладонью чумазое лицо.

Над ГГ на небольшой высоте идут немецкие самолеты, их много, и кажется, что гудит все небо, от края до края.

ГГ то и дело вздергивает взгляд вверх, но не доводит его до цели, он боится прямо посмотреть на пролетающего над головой врага.

Со стороны фронта начинается ружейно-пулеметная стрельба. Ее до сих пор не было, только гул самолетов и отдаленная канонада.

Стрельба спугивает ГГ, он встает и шатаясь выходит с узкой лесной грунтовки на ту дорогу, по которой недавно ехал, обгоняя пешую колонну.

Лес расступается, ГГ видит дорогу, по кюветам которой горят машины, Городок вдалеке. Над всем этим в небе густо идут немецкие бомбардировщики, давя ГГ к земле низким гулом.

Чуть дальше за Городом — Станция, над которой спокойно кружат, выбирая цели, несколько Ю-87. Они гораздо ниже, чем идущие в наш тыл группы Ю-88, покрывающие все небо. То и дело один из них пикирует и укладывает бомбы куда-то в невидимую цель, видно только, что цели точно поражаются — после разрывов бомб на земле продолжает гореть и взрываться, но Станция не особо четко выделяется на фоне пейзажа — примерно такая же картина над каждым леском, в которых концентрировалась Красная Армия.

На глазах ГГ Ю-87 заканчивают бомбить, собираются в ордер и уходят назад.

ГГ идет по дороге, накрытой точным артогнем, и потихоньку приходит в себя — он начинает обращать внимание на знаки войны: проходя мимо сгоревшего наливника в рыжем пятне, он уже осознает увиденное и в страхе пятится, едва не запнувшись за обугленного водителя, выкинутым взрывом из кабины.

ГГ пошатываясь бредет по пустой окраине Городка. Все ворота и ставни наглухо заперты, Городок как будто вымер. Со стороны центра слышны редкие, разрозненные выстрелы, отдаленные крики, невнятный тревожный шум.

Внимание ГГ привлекает открывшаяся калитка, за которой явно кто-то есть. ГГ замедляет шаг, приближаясь к калитке; за калиткой показывается Бабка, не очень вменяемого вида.

Бабка:Эй, солдатик! Ступай суды, ступай!

ГГ:А..? Это… Ты чего… Тебе чего, мать?

Бабка(показывает на нелепо торчащие из канавы ноги в синих милицейских бриджах, сапоги отсутствуют): Помоги, сынок. Давай Янека приберем, нехорошо человеку в канаве валяться…

Вон шо с Яником зробили, душегубцы… Постоялец он мой. Помоги мне его хоть прибрать, сынок… Он, болезный, милицанером служил, а эти ироды понабежали, левольверт все отымали, а ён не давал… Вона, подывысь…

Я уж пробовала, да куда мне, в ём как в быке весу-то, вон здоровый какой… (Легко начинает плакать, но так же легко берет себя в руки.) Янек-Янек, что ж с тобой эти ироды исделали-то…

ГГ с трудом заволакивает труп во двор, кладет на стоящий в летней кухне стол.

Бабка цепко хватает ГГ за рукав и тащит ГГ куда-то во двор, в хозпостройки. ГГ на автомате идет за Бабкой, не особо понимая, что он делает и зачем.

Бабка заводит ГГ в какой-то сарай, кидает на ларь охапку сена, застеливает дерюгой.

Бабка:Лягай, солдатик, а то зараз упадешь, на тебе лица нет… Давай заховайся, миленький… Вашим зараз лучше не соваться… А я покамест Янека приберу, обмою, а потом и схороним его с тобой…

ГГ:Ты прости, мать… Мне это, надо… Да обожди ты! Мне на станцию надо, на станцию как дойти? Чтоб не по дороге?

Бабка:Куда тебе на Станцию, убьют же ж…

ГГ:Так я ж на службе, мне надо начальство найти, доложиться — а не то в дезертиры попаду.

Бабка:Какое тебе начальство, схоронись от греха, а как утихнет, так и пойдешь, мать хоть свою пожалей…

ГГ:Не, я пошел. Мать, ты мне скажешь, как покороче до Станции дойти?

Бабка:Дак вот, за моим огородом стежка, она как раз до Станции твоей… Не ходил бы ты, сынок…

ГГ выходит, бабка крестит его в спину и что-то шепчет со слезами на глазах.

ГГ взбегает на холм, и шум пожара сразу усиливается — Станция рядом; бомбившие ее немецкие самолеты уже улетели.

ГГ идет между вполне мирно выглядящими служебными строениями Станции, они не пострадали при бомбежке, о войне напоминает лишь отдаленная канонада и близкий шум пожара с неразборчивым еще людским гвалтом.