Пьер Бомарше - Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю.

На следующее утро еще не пробило девяти, когда я пришел к министру. К сожалению, его не было! Решив держать себя в руках, я оставил ему записку у привратника, который сказал мне от его имени, чтобы я вернулся к часу дня.

«Четверг, 20 сентября 1792 года, в девять часов утра,

у Вашего привратника.

Сударь!

Я не намерен долее досаждать Вам и приду только для того, чтобы с Вами попрощаться. Я вернусь к часу, как Вы распорядились, за письмами г-ну де Мольду , ежели Вы полагаете, что должны мне их вручить.

Сведения, полученные мной вчера вечером , подтверждают, что мне нечего ждать от этого кабинета министров, если не считать Вас, сударь ; и что я должен поторопиться с отъездом, если хочу послужить моему отечеству. Ради успеха этой поездки я иду на обременительный заем. Я оформлю это по закону и, вернувшись из Голландии, поступлю так, как надлежит доброму французу, оскорбленному в своих правах!

Примите заверения в уважении от

Подпись: Бомарше ».

Я вернулся к г-ну Лебрену около часа. Он принял меня с видом… казалось, говорившим, что он огорчен за меня… с видом… несколько напоминавшим первый день, когда мы встретились. Это заставило меня насторожиться, очень уж явной была перемена.

— Возьмите ваши паспорта, — сказал он мне, — и отправляйтесь. Обратитесь от моего имени к господину де Мольду и постарайтесь сообща сделать все возможное .

— А на основании чего, сударь, господин де Мольд, по-вашему, поверит мне и станет выполнять то, к чему обязывает его договор от восемнадцатого июля, если вы, министр, которому он подчинен, не сообщите ему, что полностью поддерживаете этот договор, заключенный вашими предшественниками, отдав господину де Мольду министерский приказ неукоснительно выполнить его? Мне в этом нет никакой нужды; но он-то ведь станет действовать только по вашему приказу?

— Он должен действовать, — сказал мне министр с живостью, — мое письмо его к этому обязывает: я посылаю ему с вами надлежащую грамоту. Сейчас я ее заверюи вложу в мой пакет.

Он написал в моем присутствии под актом от 18 июля следующие слова:

«Копия соответствует оригиналу. Париж, сего 20 сентября 1792 года.

Министр иностранных дел.

Подпись: Лебрен ».

Он вскрыл свой пакет, адресованный г-ну де Мольду , чтобы вложить туда акт от 18 июля, со своей припиской, удостоверявшей, что он этот договор признает и к нему присоединяется .

— А залог ? — сказал я ему. — Разве вы его мне не даете? Не имея залога, нечего и пытаться что-нибудь сделать; без него я не могу уехать.

— Будет лучше для вас и для меня (сказал он, не глядя на меня), если я пошлю его прямо г-ну де Мольду, поскольку это наше дело, и он должен внести его от нашего имени! Не сомневайтесь, он получит его до вашего прибытия в Гаагу. Что до денег, в которых вам отказано, — добавил он любезно, — у вас есть все основания жаловаться . Но если для окончания дела вам нужны двести тысяч франков или даже сто тысяч экю, я прикажу г-ну де Мольду отсчитать их вам, когда вы попросите . У него есть семьсот тысяч франков, принадлежащих мне, я беру это на свою ответственность. Пожалуйста, доставьте также мне удовольствие и справьтесь как негоциант, в соответствии с заметками, которые я вам дам , о цене и качестве парусины и других важных для нас предметов; мне было бы важно иметь об этом суждение человека сведущего. Оставьте мне договор и пакет, приходите завтра поутру; я верну их вам вместе с моими заметками .

— Я уезжаю, сударь, полагаясь на ваше слово, — сказал я, глядя ему в глаза.

— Вы можете на него положиться, — сказал он, отводя взор.

Я вернулся туда на следующий день, 21 сентября; обо мне доложили; слуга вернулся и вручил мне только простое письмо, адресованное г-ну де Мольду .

— Министр не может вас видеть. Он приказал передать вам, сударь, чтобы вы поднялись в канцелярию забрать ваши паспорта и отправлялись в Голландию.

Удивленный таким приемом, я сказал ему:

— Спросите, мой милый, вложен ли договор в конверт, который он мне передает, и не забыл ли он о своих заметках.

Он вошел в кабинет и вернулся сказать мне, что г-ну Лебрену больше не о чем со мной говорить; что договор вложен в письмо и чтобы я уезжал как можно скорее.

« Браво! — сказал я себе. — Следственно, я еду! Потеряв столько дней, так и не получив ни от кого поддержки, не зная даже, везу ли я с собой заверенный договор и приказ о его выполнении или какое-нибудь ничего не значащее письмо в их обычной манере!» Печально взял я наши паспорта и отправился к человеку, который должен был дать мне в долг необходимые деньги; ибо на деньги г-на Лебрена я уже не рассчитывал.