Генрих Клейст - Принц Фридрих Гомбургский

Я.

А принц
Слыхал про содержанье?

Ни наслышкой!
Ни столечко! Оно сочинено
И писано в теснейшем нашем круге.

Я попрошу у вас на миг терпенья.

Гм. Странно. Ты, седой вояка, взял
Поступок принца под защиту? Значит,
Он правильно, докажешь, поступил,
На Врангеля ударив без приказа?

Да, скажет Коттвиц; да, светлейший князь!

В сражении ты был другого мненья.

Тогда я это плохо взвесил, князь!
Мне следовало подчиниться принцу,
Который знает толк в войне. В тот миг,
Как левым флангом зашатались шведы,
К ним справа подкрепление пошло.
Решись он ждать приказа, шведы снова
По склонам стали б прочною ногой,
И ты б никак не выиграл сраженья.

Да ну? Ты так изволил рассудить?
Был Геннингс послан, как тебе известно,
В обход, разрушить шведский тет-де-пон,
Служивший сзади Врангелю прикрытьем.
Когда бы вы не исказили плана,
То Геннингсов маневр бы удался.
Он в два часа зажег бы переправы,
А в третий стал на Ринском берегу,
И Врангель был бы наголову, с корнем
В канавах и болоте истреблен.

Ах, князь, тупицам уступил бы дело
Расчетами срывать цветы судьбы.
Досель мы счастье на лету ловили.
Дракон, опустошавший этот край,
С пробитой головой уполз в берлогу.
На первый раз как будто ничего?
Ведь мы искусство бить его постигли
И жаждем в нем достигнуть мастерства.
Отдышится — еще раз с ним сойдемся,
И уж тогда ему несдобровать:
Барахтаясь, уйдет Балтийским морем.
Не в день ведь тоже был отстроен Рим.

А в чем, глупец, залог такой надежды,
Коль будет вправе всяк, кому не лень,
К моим браздам державным прикасаться?
Ты полагаешь, счастье впредь возьмет
За правило венчать непослушанье?
Таких побед подметных не хочу.
Их производит случай. Я желаю,
Чтоб цвел закон и чтоб с короной в браке
Родил мне племя целое побед.

Князь, тот закон, чье действие всех крепче
И глубже всех живет у нас в груди,
Отнюдь не буква твоего хотенья,
Но — родина, но — княжеская власть,
Но, наконец, ты сам, ее носитель.
Твоя ль забота, правильно ли враг
Иль против правил терпит пораженье?
Поникли же его знамена в пыль?
То правило, что бьет его, всех лучше.
Неужто войско, льнущее к тебе
Так горячо, ты уподобишь сабле
И, мертвое, прицепишь к кушаку?
Беднейший дух, кто первый в этом мире
Блеснул таким ученьем! Велика ль
Цена столь близорукого правленья?
За то, что чувство оказалось раз
Негодным средством, забывать про десять
Таких других, когда оно одно
В сплетенье бед вносило избавленье!
В виду наград ли кровь свою я лью?
Для этого не слишком хороша ли?
Не стал бы лить! Не стал бы, если б мне
Самостоятельно, и без раздела,
И без зависимости от тебя
Не доставляло столько наслажденья
Величье дел твоих и этот рост
Твоей бессмертной, справедливой славы.
Допустим, за нечаянный успех
Ты осуждаешь принца; скажем, завтра
С драгунами и я, как пастушок,
В кусточках набредаю на победу.
Ведь если я тогда не повторю
Проделки принца, я — подлец несчастный!
И если ты с уставами в руках
Мне скажешь: «С головой прощайся, Коттвиц», —
Отвечу: «Курфюрст, это я учел,
Бери ее, бери. Когда присяга
Меня связала с кожей и костьми
С короной, я не делал исключенья
Для головы; а что твое — твое».

С тобой вовек, диковинный старик,
Не столковаться мне. Наш спор неравен.
Я безоружен, ты вооружен
Сознаньем моего расположенья.
Я стряпчего возьму. Он поведет
Мою защиту в этом спорном деле.
Согласен ты?

Скажи, чтоб привели
Из заключенья Гомбургского принца.

Слуга уходит.
Вот кто тебя сумеет научить
Военной дисциплине! Я имею
Записку от него, и дух письма
Совсем иной, чем догмат о свободе,
Который ты, как мальчик, развивал.

Кого зовет он?