Эльфрида Елинек: Придорожная закусочная, или Они все так делают: Комедия

Клавдия. Зверь, которого ты себе выбрала, сразу заметит, что тебе уже далеко не тридцать. Кто ищет себе женщину или просто пару исключительно в Каринтии, у того нет большого выбора. Ты только представь себе, как они там одеваются. Тогда тебе не будет стыдно за твой возраст.

Изольда. Когда я тебя слушаю, у меня все так и зудит под дорогой материей, из которой я сделана.

Клавдия. Ну что ж, посмотрим, из какой тревиры будут на них костюмы и как они сшиты.

Изольда. Тебе хорошо шутить. Твоя телесная квартирка еще ничего себе.

Клавдия. Зверь сказал, для него важнее всего открытость.

Изольда. Ко мне им не придется подыскивать ключик. Пусть постучат и вваливаются, дверь всегда открыта. Вот только в некоторых органах царит неясность.

Клавдия. Возраст тут ни при чем. Надо себя побаловать.

Изольда. Мы потребовали от зверей, чтобы они обеспечили стопроцентную секретность. Не хватало еще как-нибудь встретить этих существ в повседневной жизни! Было бы противно, словно в наши чувства влезло вредное насекомое.

Клавдия. Пустяки. Мы сможем спокойно вести прежний образ жизни.

Изольда. Я больше не хочу быть замкнутой. Хочу, чтобы меня испачкали! Хочу громко кудахтать, сидя в гнезде на яйцах!

Клавдия. Я думаю, мои бедра и зад хорошие и большие — есть что потрогать.

Изольда. Один зверь — кажется, джентльмен из Мурау, который любит дневные вылазки. У нас будет всего один день, не больше. В лучшем случае полчаса!

Клавдия. Другой зверь вроде тоже элегантный мужчина. Он признался, что хочет избавиться от груза накопившихся в нем желаний.

Изольда. И ты подчинишься его требованию.

Клавдия. Не забегай вперед, Изольда. Ты всегда была торопыгой.

Изольда. Я говорю то, что придумала: мое тело — это загон для него. Когда я открою дверь, он появится и захочет, чтобы его посадили на цепь. Если вдруг зверь пустится бежать, за ним побегут и другие. Даже если они еще не учуяли, что их хотят уничтожить.

К стеклянному фасаду придвигается тупорылый передок большого «Мерседеса». Из него выходят двое мужнин, один постарше, другой помоложе. Они выглядят точь-в-точь как Ники Лауда и Альберто Томба. На них тоже подчеркнуто спортивная одежда, не очень подходящая к их фигурам. Они несут гоночный велосипед без переднего колеса и сумку с клюшками для игры в гольф. Оба нагружены до предела и с трудом втискиваются в кафе.

Герберт. Вы уже сходили в туалет? Мы здесь не останемся, это точно. Отсюда не видна природа.

Клавдия. Присядь, милый. Нет, не сходили, пойдем через четверть часа.

Герберт. Но вы ведь так торопились. Вам приперло выйти именно здесь.

Курт. И что за люди здесь облегчаются! Вон там кого-то вырвало прямо на пол.

Герберт. А вот здесь на полу валяется что-то похожее на волоски с человеческого тела, оставленные каким-то мужчиной.

Курт. Ты годами впускаешь в свое тело только спорт, чтобы выиграть отборочные соревнования для выхода в следующий круг, и вдруг на тебе! — натыкаешься на отходы чужих тел.

Герберт. Я бросаю вызов собственному телу, потому что хочу быть быстрее его. А тут откуда ни возьмись выныривают какие-то подонки, оставляют отбросы, целые корзины отбросов, прилипших к полу. Они меня совсем не вдохновляют.

Курт. Сейчас выпьем чего-нибудь и тут же отправимся дальше.

Клавдия. Но я голодна.

Геберт. Не станешь же ты есть здесь. Достаточно того, что за это время по крайней мере человек пять хотели угнать наши машины или заразить нас своими дурно воспитанными сальмонеллами.

Мужчины один за другим украдкой выглядывают наружу, потом садятся на свои места.

Курт. Упадок и финансовые неудачи вынуждают людей выставлять свои проблемы на всеобщее обозрение. Они собираются в таких вот местах, чтобы оставить нас тут в расхристанном виде.

Герберт. Прежде чем разгонять их по конурам, надо бы показать им кузькину мать, этим бродячим псам.

Курт. Да они и сами разбегутся, только не на своих двоих! И будут хвастать проведенными с кем-то скучными ночами.

Клавдия. Да не выходи ты из себя!

Курт. Хотел бы я посмотреть на тебя, когда они угонят нашу машину!

Герберт. В принципе, дело обстоит так: мы ищем правду, и если находим, то из себя выходим. А эти бедолаги уже давно к нам подбираются.