Эрик-Эммануэль Шмитт - Малые супружеские злодеяния

ЖИЛЬ. Я растяпа?

ЛИЗА. Нет.

ЖИЛЬ. Раньше я падал?

ЛИЗА. Никогда.

ЖИЛЬ. А ты?

ЛИЗА. Я — да. Несколько раз. Ты видишь! Я должна была быть на твоем месте. О, если бы я могла оказаться на твоем месте…

ЖИЛЬ. Ты бы чувствовала себя лучше?

ЛИЗА. Да.

Машинально продолжая утешать Лизу, он баюкает ее, гладит по голове.

ЖИЛЬ. Ну, ну… это просто несчастный случай… ты не можешь быть виноватой в несчастном случае…

Поскольку она постепенно начинает успокаиваться, он отпускает ее и садится к своему письменному столу на вертящийся стул, совершая на нем полный оборот.

ЖИЛЬ. В сущности, я стал вроде героя моих романов инспектора Джеймса Дёрти: веду расследование на месте преступления.

ЛИЗА. Преступления? Какого еще преступления?

ЖИЛЬ. Это только так говорится. Впрочем, кто знает, не произошло ли здесь, на самом деле, какого преступления?

ЛИЗА. Пожалуйста, прекрати эти игры.

ЖИЛЬ. Входя сюда, я не помнил ничего, но у меня было такое чувство, будто здесь произошло нечто серьезное. Что это было? Бред? Интуиция? Возвращение памяти?

ЛИЗА. Влияние профессии. Ты пишешь мрачные детективы. Любишь страх, подозрения и предположения, что худшее — впереди.

ЖИЛЬ. Впереди? Мне казалось, что оно уже случилось.

ЛИЗА. Стало быть, ты переменился: раньше ты всегда говорил, что нас ждет только худшее.

ЖИЛЬ. Я — пессимист?

ЛИЗА. Пессимист в мыслях. Оптимист в поступках. Ты живешь так, словно веришь в жизнь, а пишешь так, будто совсем в нее не веришь.

ЖИЛЬ. Пессимизм остается привилегией мыслящего человека.

ЛИЗА. Никто не заставляет тебя мыслить.

ЖИЛЬ. Но никто не заставляет и действовать.

Снова они вперились взглядами друг в друга. Как враги. Каждый хотел бы сказать куда больше, но не осмеливается.

ЖИЛЬ. Странная вещь амнезия. Как бы ответ на вопрос, которого не знаешь.

ЛИЗА. Какой вопрос?

ЖИЛЬ. Как раз его-то я и ищу.

Оба не двигаются. Время остановилось.

ЛИЗА. Как ты себя чувствуешь?

ЖИЛЬ. Что, что?

ЛИЗА. Как самочувствие?

ЖИЛЬ. Довольно скверное, а что?

ЛИЗА (напряжена). То, что твой интеллект, как мне кажется, сохраняет отличную форму. И мне больно видеть, как ты не имеешь доступа к памяти при столь очевидных достоинствах полемиста.

ЖИЛЬ. Память и интеллект принадлежат разным зонам головного мозга.

ЛИЗА. Тебе лучше знать.

ЖИЛЬ (сухо). Это знание принадлежит не мне, а науке.

ЛИЗА. Науке лучше знать.

ЖИЛЬ. А ты в это не веришь?

ЛИЗА (достаточно сухо). Наука существует не для того, чтобы ей верить или не верить, она поставляет информацию, которая легко обходится без нашего одобрения, ты согласен?

ЖИЛЬ. Вот именно…

Обмениваются оценивающими взглядами.

ЖИЛЬ. Во всяком случае, я иду по своему следу. Забавно, что от меня осталось так мало следов.

ЛИЗА (насмешливо). Да, оставлять следы — не в твоих привычках.

ЖИЛЬ. Мне это не кажется смешным.

ЛИЗА. Расслабься. Ты слишком агрессивно вопрошаешь свой разум. Не думаю, что это принесет пользу.

ЖИЛЬ (лихорадочно). Я боюсь того, что мне предстоит узнать. Боюсь того человека, которым мог быть.

ЛИЗА. Напрасно. Ты был… ты… хороший человек.

ЖИЛЬ. Да нет же, я чувствую, что нет.

ЛИЗА. Но если я тебе говорю…

ЖИЛЬ. Нет. Кто мне докажет?

ЛИЗА. Я.

ЖИЛЬ. Нет. А вдруг я гангстер, грязный гангстер, бесчестный даже в своем бесчестном ремесле, которого хотели прикончить на улице, а жена пытается при этом убедить его, что он — жертва несчастного случая, надеясь направить его по благому пути. Ты пользуешься амнезией, чтобы добиться искупления вины.

ЛИЗА. Жиль!

ЖИЛЬ. А, может, я — убийца, который еще не навлек на себя подозрений, и которого ты укрываешь, ничего ему не говоря. Или серийный насильник, нападающий на молоденьких девушек, которого ты…

ЛИЗА. Прекрати! Почему ты стремишься видеть в себе только чудовище?

ЖИЛЬ. Потому что явственно ощущаю зло в моем прошлом, тяжкое и вязкое.