Иоганн Гете - Прометей

Спасибо, дорогой отец!
Скажи мне: могут жить все братья
В моем жилище?

Нет!
Ты дом себе построил, это — твой,
Но можешь разделить его,
С кем хочешь.
Кто хочет кров иметь, пусть сам построит.

Ты ни одной козы
Не смеешь взять:
Они — мои.

Вот как?

Вчера за ними день и ночь
Карабкался по горным кручам,
Изнемогал,
Чтоб их поймать живыми,
И сторожил всю ночь,
И запер их в загон
Из сучьев и камней.

Дай хоть одну!
Вчера и мне пришлось поймать козу;
Ее, в огне зажарив,
Мы съели с братьями.
Сейчас одна нужна мне,
А завтра вновь поймаем.

Не трогай коз моих!

Одну!..

Насилие! Ой, ой!

Что тут?

Козу увел грабитель!
Струится кровь из головы моей —
Ее разбил он
Этим острым камнем.

Возьми вон там лишай древесный
И положи на рану.

Отец мой, стало легче,
Кровь не сочится.

Иди, умой лицо.

А как с козой?

Оставь его!
Коль руку он на всех поднимет,
Все на него поднимут руки.

Еще вы не испорчены, о дети:
Близки вам труд и лень,
Жестокость, кротость,
Щедрость, скупость…
Вы с братьями своими схожи,
Сродни вы со зверями и богами.

Что, дочь, с тобой?
Как ты тревожна!

Отец мой,
Что я увидала!
И что почувствовала я!

Что?

О, Мира бедная!

Что с нею?

Неведомые чувства!
Ее в лесу я увидала — там, где мы
С ней часто для венков цветы срывали.
Пошла за ней,
И лишь с холма спустилась, вижу,
Как на траву
В изнеможенье клонится она.
По счастью, тут же близко был Арбар,
Ее он крепко сжал руками,
Чтобы не дать упасть ей,
Но — ах! — он с ней поник.
Откинулась ее головка,
Он целовал ее без счета,
Прильнув к ее устам устами,
Чтоб оживить своим дыханьем,
Мне стало страшно,
Я с криком подбежала
Мой крик привел ее в сознанье,
Арбар ее оставил.
Вскочив, она с потухшим взором
Мне кинулась на грудь,
Стучало сердце,
Рвалось на части,
Горели щеки,
И уста пылали,
Ручьем катились слезы.
Опять ее колени подкосились,
И я, отец, ее держала.
Ее горячие лобзанья
И страстный пыл вливали в жилы
Столь новые, неведомые чувства,
Что я в слезах, тревоге и смятенье
Покинула ее, и лес, и луг.
К тебе пришла, отец! Скажи,
Что потрясло ее, что с ней,
Со мной?

То — смерть!

Что это?

Дочь моя,
Ты много радостен узнала.

О, тысячи! Ты дал мне их.

Да, грудь твоя, Пандора, трепетала
При свете солнца,
В сиянье лунном,
И в поцелуях подруги милой
Блаженством полнилась твоя душа.

Невыразимо!

Что стан твой в пляске поднимало
Легко на воздух?

Радость!
Все существо мое тогда жило
Движеньями и пеньем,
В мелодии тонуло тело.

И под конец все разрешалось сном:
Боль, радость.
Тебе знаком был солнца жар,
Томленье жажды,
Быстрых ног усталость.
Ты плакала, овечку потеряв;
Колючкой ногу ранив,
Ты охала, стонала до тех пор, пока
Занозу я не вынул.

Да, в жизни есть и радости, отец,
И боль!

Своим ты сердцем чуешь,
Что много радостей еще
И много горя
К тебе придет.

О да! Стремится сердце вдаль,
Как будто никуда — и всюду.