Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

«Мои повелитель, — воскликнул тут Рейнеке, — так соизвольте
Мне разрешить объясниться, — я этим задет за живое!
Я ль вам не делал добра? Говорю не в укор вам, конечно,—
Боже меня упаси! Я же сам сознаю, что обязан
Делать для вас, разумеется, все, что я в силах. Надеюсь,
Вы не забыли того эпизода, как с волком однажды
Мы затравили свинью и, как она там ни визжала,
Все же загрызли ее. Тут вы подошли и печально
Нам сообщили, что следует ваша супруга за вами,—
Оба, мол, голодны вы и что, если б из нашей добычи
Выделить хоть бы толику и вам, это б вас поддержало.
Изегрим что-то там вроде «пожалуйста» в бороду буркнул,
Но до чего же невнятно! Я же сказал не колеблясь:
«Мой государь! И на сотни свиней вы имеете право.
Кто из нас должен делить?» И вы указали на волка.
Изегрим, очень довольный, делил, как обычно он делит,
То есть бессовестно: вам оторвал четвертиночку точно,
Вашей супруге — другую, сам ухватил половину,
Стал пожирать ее жадно, а мне уделить соизволил
Уши и рыло, а также пол-легкого. Все остальное
Он приберег для себя. Вы были тому очевидцем.
Мало он тут проявил благородства — вам это известно.
Долю свою вы изволили съесть, но я видел отлично —
Вы не насытились. Изегрим, видеть того не желая,
Сам продолжал себе чавкать, а вам не поднес ни кусочка.
Тут уж вы собственной лапой огрели его по затылку,—
Шкуру содрали с башки, и он с окровавленной плешью,
С шишками бросился прочь, завывая от боли жестокой.
Вы ему крикнули вслед: «Возвратись! Научись хоть приличью!
Впредь ты со мной по-иному делись, а не то — пожалеешь!
Ну, а теперь убирайся, — еды раздобудь нам. Живее!»
«Мой государь, — я сказал, — если так, то я сбегаю с волком,—
Кое-чего раздобуду!» Одобрили вы предложенье.
Изегрим плохо держался: кровоточил он все время,
Стонами мне надоел, я его подгонял, и мы вместе
Вскоре поймали теленка — ваше любимое блюдо.
Жирненьким был он — и вы, рассмеявшись, сказали мне много
Лестных, приветливых слов: со мною, по вашему мненью,
Двор не пропал бы. Теленка вы мне разделить поручили,—
Я же сказал: «Причитается вам, государь, половина,
А королеве — другая. Все то, что внутри этой тушки:
Легкие, сердце и печень, — принадлежит вашим детям.
Ножки возьму я себе, — любитель я ножек телячьих.
Самое вкусное — голову — я оставляю для волка».

Тут вы спросить соизволили: «Где, у кого ты учился
Чисто придворной манере добычу делить? Интересно!»
Я вам ответил: «Учитель мой — рядом: этот вот самый,
С плешью кровавой. Признаться, открыл он глаза мне сегодня.
В точности я подмечал, как он утром делил поросенка,—
И в совершенстве постиг всю премудрость подобной дележки.
Мне — что бычок, что свинья — поделю безошибочно точно».
Волку досталось и сраму тогда и страданий за жадность!
Много таких наберется! Сожрут и плоды урожая
В самых цветущих поместьях, и всех поселян без остатка,—
Всякое благополучье они беспощадно разрушат.
Горе несчастной стране, что вскормила подобных уродов!..

Так, государь мой, не раз я оказывал вам уваженье.
Все, что имею теперь, что наживу я в дальнейшем,
Все это вам с королевой охотно я предназначаю:
Мало иль много, но вам, разумеется, — львиная доля.
Вспомните только свинью и теленка, и станет вам ясно,
В ком настоящая преданность, может ли в этом сравниться
Изегрим с Рейнеке. Но, к сожаленью, в чести и в почете
Волк остается как главный лесничий и всех притесняет.
Мало заботясь о ваших доходах, он очень усердно
Приумножает свои. Ну, конечно же, с Брауном вместе
И верховодит он всем. А Рейнеке слушают мало.

Да, государь! Это так! Очернили меня, и податься
Некуда. Надо пройти через это, но вот мое слово:
Кто обвинить меня может, пускай он предъявит улики,
Выставит верных свидетелей и пред судом поручится
Всем достоянием, ухом и жизнью, коль он проиграет;
Тем же и я, со своей стороны, поручусь. По закону
Так установлено — так и должно быть. И самое дело,
Как бы оно ни решилось, должно быть разобрано честно,
В строго законном порядке. Я этого требовать вправе!»

«Так иль иначе, — заметил король, — на пути правосудья
Ставить рогатки я не собираюсь, — мне это противно!
Все ж велико подозренье, что ты соучастник убийства
Честного Лямпе! Я нежно к нему был привязан, и больно
Думать, что нет его. Что пережил я, когда из котомки
Вынули вместо посланий кровавую голову зайца!
Бэллин, коварный попутчик его, был на месте покаран,—
Ты же теперь по закону в суде оправдаться попробуй.
Должен сказать, что я лично все Рейнеке снова прощаю,
Ибо во многих критических случаях был он мне предан.
Если еще обвинитель найдется, мы слушать готовы:
Пусть при свидетелях неопороченных нам он представит
Иск в надлежащем порядке. Рейнеке здесь, он ответит!»