Александра Маринина: Ну, ребята, вы попали

Звонок в дверь.

О л ь г а: Ну вот и Наташа наконец-то!

Ольга выходит в прихожую. Скуратов задумчиво ходит по комнате.

С к у р а т о в: Наташа… Наташа… Столько слышал о ней, теперь хоть посмотрю, какая она.

Д у х: Наташа… Наташа… Столько наслушался о ней, теперь наконец посмотрю, что это за чудо в перьях.

Входит Ольга, следом за ней Наташа, женщина, выглядящая намного моложе своих лет, невероятно элегантно и дорого одетая.

Н а т а ш а: Здравствуйте, Александр, рада познакомиться с вами.

Скуратов останавливается с обалдевшим лицом, замирает на несколько секунд, потом судорожно припадает «к ручке», задерживая пальцы женщины намного дольше, чем позволяют приличия.

Д у х: Ни хрена себе! Это же Наташа, моя первая жена! А чего это она так хорошо вылядит? Ёлки-палки, ей же… сколько ей лет-то сейчас? Ага… ага… ага… так полтинник! О, о, нет, вы только посмотрите на Скуратова, а? Варежку раззявил и стоит, как пыльным мешком ударенный. Что, Сашок, съел? Понял, какие у меня бабы? Одна лучше другой, вот так-то! Не, ну Наташка-то точно лучше Ольги, и благородная какая, ведь я ее бросил с ребенком, без копейки оставил, а случилась со мной беда – тут же примчалась.

О л ь г а: Санечка, отпусти Наташу, дай ей сесть. Сейчас будем ужинать, уже почти все готово.

Н а т а ш а: Какие чудесные запахи… Я их еще у лифта почувствовала.

Д у х: А правда, пахнет вкусно. Чем там Ольга их кормить собирается? А, так это же мой любимый жульен! Надо же, меня нет, я уже почти что умер, а она всё мои любимые блюда готовит… Может, она и не совсем стерва, может, она меня все-таки любит, просто Сашка, сукин сын, ее с панталыку сбивает. Ах, какой запах! Жалко, что попробовать нельзя, жрать нечем. Сейчас залетел бы поближе к плите и схавал бы всё подчистую, во смеху-то было бы!

Н а т а ш а: Лёлечка, тебе помочь на кухне?

О л ь г а: Нет, спасибо, еще десять минут – и можно садиться за стол. У нас сегодня жульен, это Санечкино любимое блюдо.

Д у х: Не Санечкино, а мое! Совсем с ума сошла?

О л ь г а: Я даже Емелина приучила его есть. Старалась почаще готовить, чтобы квалификацию не потерять. Стою у плиты, грибы чищу, лук жарю, куриное мясо разбираю и представляю себе, что это для Сани, что он сейчас придет и мы будем вместе ужинать…

Д у х: Ни фига себе…

Н а т а ш а: А вместо него является этот козел и все съедает, громко хрюкая и чавкая. Он по-прежнему громко чавкает, или научился наконец принимать пищу в цивилизованных формах?

Все громко смеются.

Д у х: Это кто козел? Кто чавкает-то? Я, что ли? Да не может быть…

Н а т а ш а: Так что там с ним случилось? Мы можем считать себя свободными?

С к у р а т о в: Боюсь, что пока нет, хотя перспективы обнадеживающие. Из реанимации звонят каждые пятнадцать минут.

Н а т а ш а: И что говорят?

О л ь г а: В последний раз сказали, что есть признаки улучшения, но шансы крайне малы.

Н а т а ш а: Иными словами, вероятнее всего он все-таки умрет. Ну слава богу!

С к у р а т о в: Знаете, Наташа, всякие чудеса бывают. Наши медики иногда совсем безнадежных вытаскивают. Так что радоваться пока рано.

Н а т а ш а: Молодой человек, надеяться надо до последнего, не будем опускать руки. И кроме того, мы должны управлять судьбой, а не сдаваться на ее милость. Ну-ка расскажите-ка мне, как это все случилось.

О л ь г а: Мы поехали на дачу, по дороге купили продукты. Емелин договорился с соседом по даче попариться в баньке, пока они парились, я сделала мясо, салат, накрыла на стол. Ну и водку, естественно, тоже поставила. А она оказалась фальсифицированная. Вот и всё.

Н а т а ш а: Как это всё? Так не бывает.

О л ь г а: Почему не бывает?

Н а т а ш а: Потому что есть еще сосед. Он что, тоже отравился?

О л ь г а: Нет, он водку не пил, он пил коньяк.

Н а т а ш а: Ах вот оно что… Всё равно странно.

С к у р а т о в: Что же вы видите в этом странного? Поддельной водки кругом полно, газеты об этом постоянно пишут, по телевизору репортажи показывают. Из какой только гадости ее не делают! Это же чистая отрава.

Н а т а ш а: Я не об этом. Насколько я знаю Емелина, он всегда покупал продукты только в дорогих магазинах, где поддельной водки не бывает. Неужели он так сильно изменился за эти годы?

О л ь г а: Он совсем не изменился. Это я виновата.

Н а т а ш а: Да ну?

Д у х: Да ну? Расскажи-ка, дорогая моя, как ты меня фальсифицированной водкой отравила, а я послушаю. Страшно интересно!