Жюль Ромэн - Диктатор

Король, живо и отчетливо. Знаете, есть люди, которых я боюсь: это те, кто никогда не задавал себе вопроса, отчего держится стена и что мешает пароходу идти по дну. Или еще маньяки. (Более веселым голосом). Вы знавали Гассаза, архитектора моего отца?

Дени.Да, ваше величество, незадолго до его смерти. Это был странный человек.

Король, весело. Он воображал, что через десять лет железо заменит все, что все будут строить из железа, начиная от пастушьих шалашей и кончая триумфальными воротами. Он соглашался временно терпеть шерстяные ковры, пока не будет изобретена проволока немного помягче, и стеклянные окна, пока жести не будет придана большая прозрачность. Так как он чувствовал себя предтечей, то заполнил наши земли сооружениями, которые все напоминают общественные уборные. (Он разражается смехом, потом, шутливо-конфиденциальным тоном). Теперь он умер, и я велю их снести.

Дени, смеется, потом мягко. Существует также рассказ про человека, который хочет не отставать от духа времени, но не решается спалить свою старую бричку. Он спиливает оглобли. Ставит на козла руль, прилаживает снизу мотор, устанавливает в овсяном ящике перемену скоростей…

Король.И видит, что проще было купить автомобиль? Да. (Задумывается, улыбается). Но ведь вы же знаете, господин депутат, что нет такого завода, который взялся бы снабжать вас готовыми обществами. На следующий день после революции перед вами окажется огромная куча людей давно отстоявшихся, много поработавших, которые сжились и свыклись со старым порядком, со старым бытовым укладом. Даже младенцы — и те будут не совсем новенькие. Вы увидите. Большие куски прежнего строя начнут сами восстанавливаться у вас на глазах. И вам придется не выпускать молота из рук, чтобы снова и снова безостановочно ломать, пока он у вас не выпадет или пока его у вас не вырвут.

Дени, как бы про себя. Мне немного трудно с этим спорить. Мне самому случалось думать приблизительно так же.

Король.…И выражать это гораздо лучше, чем я… двенадцатого января прошлого года, например.

Дени, очень удивленный. На конфедеральном конгрессе? Ваше величество и это читали?

Король, помолчав, серьезным тоном. Господин Дени, не уклоняйтесь. Я вам не предлагаю никаких личных выгод, ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь быть для вас приятно. Просто есть нечто, что вы должны сделать, мне кажется, и если за это дело возьметесь вы, оно может стать великим делом… (Помолчав). В жизни редко бывает, чтобы истинное величие давалось в уже созданном, в законченном виде… Впрочем, в этих вопросах вы сами хороший судья… (Он молчит, смотрит на Дени, потом). Когда я был наследником, мне жилось легче, чем теперь, и о монархии у меня бывали мысли… отлично согласовавшиеся с частной жизнью в благодатном краю. Однажды, на Канарских островах, я получил известие о смерти отца. Я не отрекся от престола.

Дени, не сразу. Ваше величество, я должен еще подумать и посоветоваться с друзьями.

Король.Что ж, подумайте. А что касается друзей… (Помолчав). Или, по-вашему, я со многими советовался, прежде чем сказать вам то, что я сказал?

Дени.В котором часу ваше величество могло бы еще раз принять меня сегодня?

Король.Приходите когда угодно, я вас приму в любое время.

Дени откланивается.

Занавес

Большая курительная комната в ресторане Тиволи. Направо, в окна, виден сад. Стеклянная дверь открыта на террасу.

Маллена, Дени.

При поднятии занавеса Мадлена сидит в комнате одна. Она читает газеты. Это молодая женщина, довольно высокого роста, красивая, со спокойным голосом, с живым и очень подвижным лицом. Лакей вводит Дени и удаляется.

Дени, целует ее, потом. Их еще нет?

Мадлена.Нет, конечно.

Дени, его лицо холодно и непроницаемо. Почему «конечно»?

Мадлена.Когда товарищ был у короля, то все-таки маленькое утешение заставить его ждать. (Дени делает раздраженный жест). Все хорошо обошлось?

Дени.Хорошо.

Мадлена.Король действительно такой обаятельный человек, как о нем говорят?

Дени, хмурится, пожимает плечами, смотрит на нее. Это человек безукоризненно вежливый.

Мадлена.Видел ты королеву?