Эдвард Радзинский - Продолжение Дон Жуана

Командор (догоняет ). Документы! Живо!

Лепорелло.Интересно, кто так громко раскомандовался, будто он на совещании по багету?

Командор.Значит, это все-таки вы, Леппо Карлович?

Лепорелло (не отвечает ). Пооскорбляйте его всласть, сударь, а то он у нас горячий слишком. Ах, в тринадцатом веке вы его славно назвали — „гнусный старый змей“, а в восемнадцатом, когда вы его проткнули, вы так остроумно выразились: „Старого учить, что мертвого лечить“.

Командор.Да я уничтожу тебя, да я вышлю тебя на сотый километр! (Орет.) Немедленно сообщи мне фамилию этого… (жест на Д. Ж.).

Лепорелло (Дон Жуану). Просто и не знаю, как нас представить, сударь… Ведь не верит он в вас… И вообще, ваша милость, что с ним делать: в Дон Жуана — не верит, за розы — не платит, к прохожим ночью — пристает, да еще и тыкает!..

Схватил за горло. Командор вырывается.

Д. Ж.Отпусти его, не надо, я не хочу его убивать. Слышишь?

Лепорелло.Да что с вами, хозяин? (Отпустил Командора.)

Д. Ж. (Командору). Если у вас ко мне какие претензии — сообщите, и, может быть, мы все уладим и мирно разойдемся в этом веке.

Командор.Претензии! Вы… вы преследуете мою жену!

Д. Ж.Это ошибка.

Командор (заревел). То есть как ошибка!.. Когда…

Д. Ж.Ошибка именовать это словом „преследовать“. Это называется „любить“. Это большая радость и печаль одновременно.

Командор.Или ты идиот, или ты негодяй. (Закричал.) Я запрещаю вам! Торчать у моего дома! Я…

Д. Ж.К сожалению, это не в вашей власти. И это было ошибкой во все наши предыдущие встречи.

Командор.Да я вижу тебя в первый раз! Ты… ты…

Д. Ж.Вам надо понять: можно запретить переходить улицу при красном свете. Еще что можно? Ну, многое можно запретить. Но три вещи — дышать, думать и любить, — всего три вещи запретить нельзя. Если вы это поймете, все будет спасено.

Командор.Ну точно, идиот!

Д. Ж.На это трудно ответить. Много веков я размышляю над тем, что такое нормальный человек. Вот Лепорелло — нормальный. Почему? Потому что всегда интересовался нужными вещами: зарплата, где лучше пошить тогу, автомобиль, знакомство с центурионом и т. д. А вот вещи ненужные: река, облака, деревья…

Командор.Послушайте! Оттого что вы псих — мне не легче. Короче, я не уйду, пока вы не поклянетесь не преследовать мою жену. Я имею право на это, потому что я муж. Хоть вы идиот, но это вы понять можете — я муж.

Д. Ж.Поэтому я и беседую с вами. Слушайте, давайте все-таки не совершим непоправимых ошибок, и тогда мы избавимся от трагедий в этом веке! Вы — муж, и замечательно! Я с удовольствием буду вас уважать. Две тысячи лет назад я, по-моему, очень удачно написал о мужьях в Риме: „Главное, ты не забудь понравиться мужу подруги. Станет полезнее он, сделавшись другом твоим“…

Командор.Все! Надоело! Сейчас я дам тебе по роже!

Д. Ж.Как жаль! ( Совсем тоскуя.) Этого я уже не смогу позволить. ( Лепорелло.) Я сделал все, чтобы избежать…

Лепорелло.Да уж, слушать было противно!

Д. Ж.Как я тоскую! Только как же все это произойдет? (Бормочет.) Кинжал? Это для разбойников… Шпаги… у меня нет. Тогда сак же?

Командор (задыхаясь от ярости). Что ты бормочешь? Что „как же“?

Лепорелло.Как он тебя убьет, змей! Вот что! И не мешай думать хозяину!..

Командор.Вы… негодяи… я позову милицию. Я… вы… вы… вы… я… вам… вас… (Схватился за сердце.) Валидол… ( Падает, умирает.)

Лепорелло.С приветом, Вася! Умер!..

Д. Ж.Несчастный.

Лепорелло.Вот это век! Не надо шпаг! Не надо крови! Все прилично. (Командору.) А все кричал: „Нету Дон Жуана!“ (Пихнул ногой тело.) Ан — есть!

Д. Ж.Как жаль! Ему пятьдесят лет, не более.

Лепорелло.Не более?! В семнадцатом веке он считался бы стариком, а тут погляди — джинсы, теннисом занимался. Все молодился, оттого и надорвал сердчишко. Истинно утверждали в Риме: Становись стариком рано, если хочешь пробыть им долго».

На следующий день. Дон Жуан и Лепорелло.

Лепорелло.Сударь, двенадцать часов дня… Сейчас придет маркиза де Тариф.

Д. Ж.Как? Уже двенадцать?! Невероятно летит время. Мне уже пятьдесят один! Бабочка живет день, и ей хватает… А я прожил… (Закричал.) Вранье! Бабочка живет день, и ей не хватает! Я живу три тысячи лет — и мне тоже мало! Мир! Ловушка для живого! Год! Тысяча! Сотни! Все сливается! Боже! Мне уже за пятьдесят, а жизни ведь не было! Я все тот же мальчик Парис! Пятьдесят! Это какой-то сон!.. Какая скука… Зачем! За что? (Орет.) А я не жил! Я не сил! Я не жил! И вот уже — «жил-был я»… (Он задумывается.)