Эдвард Радзинский - Я стою у ресторана - замуж – поздно, сдохнуть – рано

Кого только он не приводил тогда в дом: бродячих котов, от которых я покрывалась лишаем… каких-то забулдыг с пляжа… В тот день он отдыхал в саду за столом с очередными друзьями. И я, не говоря ни слова, собрала вещи и рванула в Москву… Я пять дней жила в Москве. Точнее, заставила себя жить… На шестой день, погибая от нежности, от раскаяния — он ведь не знал, где я, он умирал от страха! — я прилетела обратно. Была ночь… Но я на попутке все-таки добралась! Уже предчувствуя радость примирения, я подошла к забору Посредине двора стоял тот же стол. Те же люди сидели за теми же бутылками в тех же позах. Когда я вошла, он спросил: «У тебя, случаем, нет сигарет? У нас все кончилось!» Ха-ха-ха! Он… не заметил!! Ха-ха-ха-ха!

Голос.Это вы так рыдаете?

Она.Да…Ха-ха-ха!

Голос.Я могу порыдать за вас.

Она.Не сумеете.

Голос.Ну что вы, это моя работа… Разве вы до сих пор не поняли, где может работать человек с такой нестандартной ногой? Я клоун! (Рыдает) Так достаточно?

Она.Маловато…

Голос.А так? (Рыдает)

Она.Нет, у вас не выходит… Вы все-таки мужчина. Послушайте, а вы хитрый, вкрадчивый аферист, да?

Голос.Я клоун…

Она.Знаем таких клоунов! Моя знакомая Вика Полищук встречалась с одним… таким же… клоуном. И однажды… у нее потерялась бриллиантовая подвеска от сережки! Через некоторое время… ее ближайшая подруга Кира Иванова тоже… сменила серьги. Но в этот момент Вика Полищук стала феминисткой. А у феминисток — зверская интуиция! Короче, она приперла к стенке Киру Иванову… и выяснилось: этот мерзавец встречался с ними обеими… И когда они помирали от любви… в разгар страсти… Он скусывал бриллиантовые подвески на их серьгах. Это была его профессия! Ха-ха-ха!

Голос.Но у вас нет бриллиантовых серег…

Она (вздохнув). Нет…

Голос.Вот видите! Ни собаки, ни мужа, ни серег — у вас нет ничего, что помешало бы вам немедленно открыть дверь! Хотя, конечно, я чувствую, у вас было много разочарований… Но если я начну рассказывать свои разочарования — человека с большой ногой…

Она (почти кричит). Не надо!

Голос.Почему?

Она.Я очень устала от этих рассказов. Я почему-то у всех мужчин вызываю страстное желание: немедленно рассказать мне свою неудачную жизнь. Например, вчера сажусь в такси… Рядом с таксистом — ребенок. И таксист тут же, немедленно начинает рассказывать мне историю своего развода. Он так заполз мне в душу, что я уже готовилась предложить ему брать его ребенка на выходные! Но, слава богу, крошка не сплоховал. Он посмотрел на меня и говорит: «Отчего эта тетя такая противненькая?» Ха-ха-ха!

Долгое молчание.

Что вы затихли там?

Голос.Это я плачу! За вас! Сила моих рыданий так велика, что они не слышны.

Она.Ха-ха-ха.

Голос.После таких рыданий обычно я вынимаю дудочку…

Она.Какую дудочку?

Голос.Как гаммельнский крысолов, я играю на дудочке — и выманиваю из квартир тоскующие души.

Она.Как… у вас есть дудочка?

Голос.Но какой же клоун выходит из дома без дудочки?.. (Играет) Вы идете за мной?

Она.Куда мы идем?

Голос.Высокое небо… И голос далекой птицы.

Она.Да… да… Высокое небо… И голос далекой птицы…

Голос.И как в детстве перед сном, когда шепчут, чтобы все исполнилось завтра… Шепчите! Шепчите! Шепчите!

Она.Боже мой… Боже мой! (Подходит к двери и открывает .)

Он (врываясь) — Ха-ха-ха!

Она.Ха-ха-ха!

Он( корчась от смеха). Ха-ха-ха!

Она.Ха-ха-ха!

Он (падая от смеха). Ха-ха-ха!

Она.Ха-ха-ха. Молодец, Саша!

Он.Ничего, да? (Постепенно перестает смеяться. Но вот опять взрыв его хохота)

И вновь какой-то истерический, надрывный общий хохот.

Она.Ха-ха-ха! Умираю!

Он.Нуты даешь… Ха-ха-ха… Пустить первого встречного.

Она.Ха-ха-ха. Как ты сразу меня уничтожаешь.

Он.Первого встречного грузина с копытом… Ха-ха-ха!

Она.Ничего, ты столько раз впускал первых встречных. Ха-ха-ха! Теперь я стала феминисткой, теперь моя очередь…

Он (резко обрывая смех). Нет, ну дойти до того, чтобы в час ночи… незнакомого грузина! Урода! Распад! (Машинально ест грибы ,)