Михаил Веллер - Баллада о бомбере (сборник)

СТАЛИН. Мы награждали вас орденами, товарищ Коллонтай.

КОЛЛОНТАЙ. И что? Я повешу их себе между ног вместо фиговых листков?..

ГОРЬКИЙ. Как же это с моим сыном вышло, товарищ Сталин? Я ведь все, что у меня было, положил на вашу чашу весов.

СТАЛИН. С прибором ты положил, что я, не знаю. Ай, у меня у самого сын погиб, дай выпьем за них. А тебе что, тоже, трудно было написать роман «Отец»?..

КРУПСКАЯ. Володенька, я-а не знаю… но по-моему тут к тебе ходоки.

ЛЕНИН. Наденька, ну что ты говоришь такое, ну ты подумай сама. Ну какие здесь могут быть ходоки? Все уже отходились, успокоились, хватит.

КРУПСКАЯ. Но они стучат!

ЛЕНИН. Сюда охрана всяких там не пускает, ты что, все еще не поняла?

МАТЬ. Наденька, как я тебя умоляла не связываться со всеми этими революционерами. Нет. Поехала. В Сибирь. Выходить замуж за ссыльного уголовника и шляться с ним по малинам.

КРУПСКАЯ. Мама, какой же он уголовник!

МАТЬ. Головорез. Садист. Он зайцев прикладом бил, я сама читала.

КРУПСКАЯ. Он очень добрый! Он просто вырабатывал в себе беспощадность для будущих классовых битв.

МАТЬ. И деточек у тебя от него не было.

БРЕЖНЕВ. А кто это стучит? ( Читает по бумажке. ) Кто там? ( Пятится от звуков гремящей пулеметной очереди. )

МАХНО ( он в незапряженной пулеметной тачанке, которая не то незаметно вкатывается, не то возникает из воздуха ). Всяких, говорите, еще не пускают? А не всякие сами въедут ( дает очередь над головами ). Ребятки, значит, в ямах навалом, а кто и в траве неприбранный остался, вороньем расклеван и зверьем сгрызен. А здесь, значит, командирский салон для особо почетных, чай-водка-бабы!

ЛЕНИН. Товарищ дорогой. Сейчас дело не в тех ребятках, которых похоронили или нет. Сейчас дело в тех ребятках, которым все еще предстоит. Партия учит смотреть вперед!

МАХНО ( дает ему бинокль ). Ну, посмотри вперед и расскажи, что ты там видишь.

ЛЕНИН ( смотрит, бросает ). О господи боже мой. Где вы взяли это мерзкое кривое стекло, товарищ?..

МАХНО. Да? А товарищ Фрунзе сказал перед взятием Перекопа, что это подарок мне лично от вас.

ХРУЩЕВ. А ты что, брал Перекоп, громодянин?

МАХНО. А кто же?

СТАЛИН, Троцкий, Брежнев. Я!

МАХНО. Забавно. А я что делал?

ЛЕНИН. Махновствовал.

МАХНО. Вот суки. Всем сукам суки. Когда вы сидели по щелям и грабили банки — я работал в типографии. Когда вы шлялись по заграницам — я парился на каторге. Когда вы окопались в Кремле — я воевал…

ЛЕНИН. Вы, батенька, бандит. Партизанщину развели!

МАХНО. Во гадина. А кто мне в восемнадцатом году говорил: «Мы немцам для политики Украину отдали — а вы их порежьте и выбросьте, грабить не давайте, мы вам поможем»?!

ЛЕНИН. Такой был политический момент.

МАХНО. У вас всегда такой политический момент, чтоб об народ ноги вытирать и в мозги ему гадить.

ЦАРЬ. О. А я что говорил? Нет худшего господина, чем вчерашний раб. Простите, вы монархист?

МАХНО. Господи, что ж в России цари такие слабоумные… Анархист я, папаша. За свободу стою, за права личности, чтоб никакое государство человека не гнобило.

ТРОЦКИЙ. И вот этого человека я сдуру наградил орденом Боевого Красного Знамени за номером четыре.

СТАЛИН. Ничего, Лейба. Ты же назавтра приказал после Перекопа расстрелять все остатки его шайки.

МАХНО. Остатки? Шайки? Семь тысяч бойцов, семь тысяч крестьян?

СТАЛИН. Э. Нэ будем мелочны.

ХРУЩЕВ ( косясь на пулемет ). Товарищи, у меня есть предложение. Город Гуляй-Поле переименовать к город Махновск и открыть там обелиск герою Гражданской войны Нестору Ивановичу Махно.

БРЕЖНЕВ. И наградить его орденом Октябрьской Революции за изобретение тачанки.

МАХНО. Есть другое предложение. Всех присутствующих повесить.

ПОРУЧИК. КОМИССАР. Браво! Бис!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Что делать.

ГЕРЦЕН. Кто виноват.

ГОРЬКИЙ. О храбрый сокол!

СТАЛИН. Наш человек.

ХРУЩЕВ. Вам, конечно, понадобится подручный — веревки подносить, табуретки, и вообще?..

БРЕЖНЕВ. И кто-то должен читать приказы об этом.

МАХНО ( под тальянку ). Ой любо, братцы, любо, ой любо братцы жить, с нашими вождями не приходится тужить!..

ВРАЧ-ВРЕДИТЕЛЬ. Укольчик не хотите для успокоения?

МАХНО. А вот повешу — и успокоюсь.

ТРОЦКИЙ. Всех не перевешаете!

МАХНО. Вот уж от тебя это странно слышать. Всех не всех, но уж для вас-то веревок не найти — это грех.

СТАЛИН. Я же говорил — это специальный народ. Если ты ему служишь — он тебя накажет. Если ты его накажешь — он тебе служит.