Руслан Мельников - 40

ЛАРИСА.На твоих страницах люди тоже живут, убивают и умирают.

ВЕНИАМИН.Но это другие люди, и это не моя жизнь.

ЛАРИСА.Разве их жизнь не есть твоя?

ВЕНИАМИН.Перестань! Моей жизни нет, Лара. И чем старше я становлюсь, тем больше ее нет. Тем больше ее воруют. Это так неприятно, так больно осознавать. Я как двоечник, которому предстоит сдавать экзамен по истории, и который не знает предмета. Я судорожно листаю толстенный учебник, вспоминаю отдельные факты и параграфы, но не вижу общей картины. А история-то не какая-нибудь там мировая или отечественная. Это моя личная история, история моей собственной жизни, которую я пропустил, прогулял, прохилял.

ЛАРИСА.Веня, знаешь, все это… Все, что ты говоришь и из-за чего переживаешь…

ВЕНИАМИН. Ну?

ЛАРИСА.Пропавшие годы, украденная жизнь…

ВЕНИАМИН. Ну?

ЛАРИСА.Это неразумно, Веня!

ВЕНИАМИН.Глупо, хочешь сказать? То, что человек ищет собственную жизнь – это глупо?

ЛАРИСА.О, господи! Я твоя жизнь, Веня! Дети твоя жизнь. Таська, Стасик.

Двойник вяло аплодирует.

ВЕНИАМИН.Да, конечно– конечно. Ты, Лара, Тася, Стас. Это все верно, это все правильно. Но… ЛАРИСА.Все же так очевидно!

Вениамин хватается за голову.

ВЕНИАМИН.Все не так очевидно, Лара!

ЛАРИСА.Что ты хочешь сказать?

ВЕНИАМИН.Нет, не то, о чем ты подумала. Совсем-совсем не то.

ЛАРИСА.Это хорошо, что не то. Если правда не то. Потому что, если то…

ВЕНИАМИН.Правда. Я вас люблю, я вас ценю, я не могу без вас. Только…

ЛАРИСА. Что?

Вениамин умолкает и безмолвно жестикулирует, пытаясь сформулировать мысль. Двойник насмешливо то ли подбадривает, то ли дразнит его своей жестикуляцией.

ЛАРИСА.Что «только»? Какие еще «только» могут быть, Веня?

Вениамин безнадежно машет рукой.

ВЕНИАМИН.Не то, не то. Все не то. Не то я тебе говорю. И ты не то спрашиваешь.

ЛАРИСА.А что я должна сейчас спрашивать? У нас двое детей. Мы с тобой живем вместе уже восемнадцать лет.

ВЕНИАМИН.Восемнадцать лет. Это же почти двадцать! Кошмар, если задуматься.

ЛАРИСА.Никакого кошмара. Неплохо ведь, в общем-то, живем. Стараемся поддерживать друг друга, понимать, прощать… И вдруг ты заявляешь о потерянных годах и о каком-то этом своем «только».

ВЕНИАМИН.Лара, я ведь ищу и нашу совместную жизнь тоже. Она – часть моей. Самая важная часть. Но и ее я никак не могу восстановить полностью. И это меня особенно беспокоит. Куда она подевалась, наша с тобой жизнь?

ЛАРИСА.Как куда? Ты не помнишь, как приглашал меня на свидания на крышу общаги? Как после свадьбы мы сбежали от всех в лес и пекли там картошку? Как сильно болела Таська в первый годик, и как мы радовались, когда она выздоровела? Как Стасик ушел с другом на рыбалку, и мы подняли на уши пол-города, а потом варили уху? Как мы завели собаку, и отдали ее маме, потому что у Таськи аллергия? Как мы впервые все вместе поехали на море, и весь отпуск шел дождь? Как мы разбили телевизор, а на следующий день выиграли в лотерею? Как мы переезжали, и грузчики перепутали квартиры? Как у тебя была первая встреча с читателями, а мы фотографировали тебя с закрытым объективом?

Двойник тихонько смеется.

ВЕНИАМИН.Я помню, Лара. И это помню, и многое другое. Но я не помню всего, понимаешь? И того, что я не помню, гораздо больше того, что я помню – вот что скверно.

ЛАРИСА.Я тоже не все помню, Веня. Разве это страшно?

ВЕНИАМИН.А разве нет? Тебя это не пугает, Лара?

ЛАРИСА.Не пугает.

ВЕНИАМИН.Вообще-вообще?

ЛАРИСА.Это нормально, Веня.

ВЕНИАМИН.Нормально, если не задумываться.

ЛАРИСА.Если не зацикливаться.

ВЕНИАМИН.А когда начинаешь задумываться…

ЛАРИСА.Веня, ты не задумывайся. Просто живи и все.

ВЕНИАМИН.Когда начинаешь вспоминать… От того, что нечего вспомнить, думаешь, что ничего и не было. А от того, что что-то все-таки вспоминается, становится только хуже. Потому что явственно осознаешь, что мог бы вот так же помнить намного больше. Опять-таки, если бы что-то было. Что-то стоящее, что-то значимое, значительное. Ты слышишь меня, Лара? Понимаешь меня?

Лариса смотрит на него с сочувствием. Двойник гипертрофированно имитирует ее тоскливое выражение лица.

Читать дальше