Дэйл Вассерман - Полёт над кукушкиным гнездом

МАКМЭРФИ. Черт возьми, Вождь… Да, по-моему, ты уже на полфута вырос!

БРОМДЕН / качая головой/. Какой же я большой, когда даже ты стал маленький? Разве может человек стать снова большим?

Выходит в палаты. МАКМЭРФИ с минуту стоит неподвижно, затем выходит следом за ним. Свет тускнеет. Когда свет снова загорается, уже день. СЕСТРА ФЛИНН сидит в дежурке.

ФЛИНН / беря микрофон/. Совет пациентов. Заседание Совета пациентов.

Из палат вылетает МАРТИНИ во власти буйной галлюцинации.

МАРТИНИ. Воздух — земле!.. Воздух — земле!.. В три часа замечен противник! В три часа замечены самолеты противника. / Палит из воображаемого пулемета по самолетам.

ЧЕЗВИК / выходя из туалета/. Прекрати, Мартини. Никаких самолетов там нет.

МАРТИНИ / возбужденно /. Неужели ты их не видишь?

ЧЕЗВИК. Говорю тебе, никого тут нет. Так что прекрати. Никого нет… / Обнимает Мартини и, прижав к себе, заставляет успокоиться./

МАРТИНИ / с грустью /. А мне казалось, я их видел.

Входят остальные. Покорные, тихие. Входит МАКМЭРФИ, опустив голову, и садится — по примеру остальных. Входят, чуть ли не военным шагом, УОРРЕН и УИЛЬЯМС, за ними — СЕСТРА РЭТЧЕД.

РЭТЧЕД. Друзья, я много думала над тем, что я вам сейчас скажу. Я обсудила это с персоналом, и мы все пришли к единому мнению, что ваше вчерашнее неслыханное поведение должно быть наказано.

/Пауза. Все молчат./ Многие из вас находятся здесь потому, что не сумели приспособиться к жизни в широком мире. Вы то и дело нарушали правила общежития, и в определенное время — в детстве — вам это сходило с рук. Но когда вы нарушали какое-то правило, вы это понимали. Вы ждали наказания — оно было вам необходимо, но никто вас не наказывал. Эта неумная снисходительность со стороны ваших родителей, возможно, и повлекла за собой заболевание, от которого вы страдаете сейчас. Я говорю вам об этом в надежде, что вы поймете: мы придерживаемся здесь твердой дисциплины исключительно для вашего же блага. /Глядя в упор на Макмэрфи./ Кто-нибудь хочет что-то сказать?

Молчание, МАКМЭРФИ характерным жестом картежника быстро проводит пальцем по колоде, которую держит в руке.

В таком случае будем считать, что вы меня поняли и согласны со мной. Вы понимаете также, что в здешних условиях крайне трудно поддерживать дисциплину. В конце концов — ну что мы можем с вами сделать? Мы же не можем вас арестовать. Не можем посадить на хлеб и на воду. Не можем отправить в психиатрическую больницу, потому что вы уже в ней. Значит; все, что мы можем сделать, — это отобрать у вас привилегии. И вот, учитывая создавшиеся обстоятельства, мы решили отобрать у вас некоторые привилегии, что и привело… вернее, подстегнуло вас к бунту. /Заглядывая в свои записи./ Во-первых, тридцать дней — никакого телевизора.

Тяжкий вздох со стороны Скэнлона.

Во-вторых, игра в карты в часы, отведенные для отдыха, отныне запрещена.

МАКМЭРФИ проводит пальцем по колоде карт и делает "шлеп". Взгляды всех больных с надеждой обращаются к нему.

МАКМЭРФИ /откладывая карты в сторону/ . Извините.

ХАРДИНГ / слабым голосом/. Это — все?

РЭТЧЕД. Не совсем. Есть еще один вопрос, который мы должны рассмотреть. Речь идет о поведении пациента, который находится здесь почти столько же, сколько и я. Во всяком случае, дольше, по-моему, чем любой из вас. /С улыбкой./ Вы. конечно, понимаете о ком я говорю?

Больные сначала озадаченно переглядываются, потом все взоры обращаются к Вождю, который до сих пор только присутствовал на этих сборищах и никогда не был предметом обсуждения.

Мистер БРОМДЕН уже давно диагностирован как кататоник. Это значит… Вы могли бы сказать, что это значит, Дэйл?

ХАРДИНГ / автоматически /. Развитая форма шизофрении, проявляющаяся в ступоре, негативизме, замкнутости, молчаливости.

РЭТЧЕД. Совершенно верно. У мистера Бромдена это еще сопровождается потерей речи и слуха. И по этой причине — поскольку мы считали, что не можем общаться с ним, — мы перестали им заниматься. Мы забыли о бедном мистере Бромдене. / С сияющей улыбкой поворачивается к Вождю, в глазах которого появляется растущая настороженность, а руки крепко стискивают подлокотники кресла./ Мы были неправы, но и мистер Бромден тут виноват. Только, пожалуйста, не поймите меня неверно. Мы рады узнать, что можем добраться до сознания мистера Бромдена, но искренне огорчены тем, что он скрывает это от нас и, следовательно, отказывается способствовать своему выздоровлению.