Людмила Петрушевская - Девочки, к вам пришел ваш мальчик (сборник)

Нета. Нет, дело не в этом.

Лика. Да брось. Самое главное, человека никогда не исправишь злом. Ему как хочешь угрожай, издевайся, а он все равно на добровольных началах роет себе яму. Помнишь Фройда?

Люба. Мама! Шашто бупро и шасхо будит?

Нета. Шаса буша шабро буса шает буэ шару.

Люба. Ну, так надо помочь! Шана будо шапи бусать.

Нета. А куда, ты же мане бузна шаешь?

Люба. Ничего, шауз буна шаем. Ложись, тебе вредно.

Михал Михалыч. Видал? И так всю дорогу. Бебенят.

Саша. До скольки обувные?

Лика. Это у вас что за азбука? Сиди, Саша.

Нета. Это язык шабу. Шая бузык шаша бубу.

Лика. Шаша бубу. Оригинально.

Саша. Одну минутку, я забыл. (Достает из чемодана большую бутыль с вином.) Укрепляет нервную систему.

Эра приносит рюмки. Саша тем временем наливает себе полный стакан и выпивает весь, наливает сразу еще один полный стакан. Выпивает. Эра на ходу убирает от него бутылку, садится, ставит бутылку подальше. Саша с маниакальным упорством подходит, тянется к бутылке.

Эра. Да что за черт, в самом деле! Сядь на место к чертовой матери!

Саша (не сходя с места, швыряет стакан об пол). Эх!

Нета (вопит). Ложись! (Увлекает за собой Любу, они исчезают за краем стола.)

Саша вскакивает и выбегает. Лика неуверенно встает и трогается за ним.

Лика. Саша! Он не поел! Надо заесть! Закусить, а то запьянеешь!

Эра. Мама! Не ходите, там осколки, вы же слепая, вы напоретесь!

Михал Михалыч. Я за одну зиму вынес… три гроба. Мать жены Лёвы. Вы его не знаете, он мой племянник со стороны Майки. Отец жены Лёвы умер через месяц. На ее похоронах были все, на его никто. Почему? Отвечаю. Отец жены Лёвы был главный инженер молокозавода, из уважения к нему на похороны его жены пришли все. А когда он повесился, уже не перед кем было. И у нас соседка пятидесяти двух лет, сын не сдал в консерваторию, отказался подходить к роялю, его стали водить к роялю под руки, дальше больше, потерял остатки соображения. Она очень быстро сгорела. Ее муж спустя месяц посватался к соседке тридцати лет. Но ему шестьдесят! Соседка теперь с ним не здоровается.

Эра тем временем посылает Олю за веником, та быстро подметает.

Эра. Скоро Сережа приведет Машку из садика. Дрянь паршивая, что натворил! Да я сейчас мордой кинусь в эти осколки. (Порывается броситься на пол, Оля ловко кидается ей поперек.)

Люба (поднимаясь над столом). Пошли на почтамт?

Нета (приподнимаясь). Шапо бушли.

Лика. Ешьте, ешьте, сидите. Нюня, не нюнь. Помнишь, как мы в детстве пели? Нюня нюнится, Маня манит, Ваня ваньку валяет, Коля колется, Лена ленится…

Нета. Лиза подлизывается.

Лика. Лёня тоже ленится…

Нета. Семеро детей… Иван, Мария, Николай, Елена, Лев, Елизавета, Анна…

Лика. Ванечка, Маруся, Мика, Ляля, Люсик, Лика, Неточка.

Плачут.

Репетиция хора.

Станислав Геннадиевич. Значит, летом едем на праздник песни в Литву.

Московский хор (музыка туш). Пам… Па-рарарара…

Станислав Геннадиевич. Вместе с хором Литвы, Латвии и Эстонии у нас сводный хор. Репертуар: «Стабат матер» Перголези, «Аве верум», ну, это мы знаем, «Скоро, увы» Мендельсона, а от нас: «Летите, голуби», Бах «Вокализы», Свиридов на слова Пушкина, «На десятой версте от столицы», короче говоря, будем петь фестивальный репертуар. У меня всё. Дора Абрамовна, хотите сказать?

Дора Абрамовна. Очень устаю. При разучивании с альтами в кармане Сулимова болтала с Барановой. Хорошо бы они так знали партии, как знают болтать.

Станислав Геннадиевич. Да, кстати, к нам пришел первый тенор, еще один к нашим двум. Берет «до».

Дора Абрамовна стучит по верхнему «до».

Мы его переманили из хора медработников, Володя Гречанинов. Таким образом у нас есть солист на «Стабат матер» и на украинскую. Так. Теперь все свободны.

СкориковаТома, вам слово.

Скорикова. От совета старейшин, внимание. Собираем по пять рублей на переписку партий.

Баранова подходит к Лоре.

Галя. Слушай, у тебя деньги-то есть? А то жить негде. (Смеется.)

Лора. Есть десятка.

Галя. Сдашь за меня? А я опять на хлебе и водичке.