Валентин Свенцицкий - Интеллигенция

Доктор (к Сергею Прокопенко) . А где Николай Борисович?

Сергей Прокопенко. Дрыхнет где-то, по обыкновению.

Вассо. Опять наверх пробрался.

Сергей Прокопенко. Кстати, Таракан, пойди разбуди его, скоро начнётся.

Доктор. Это единственный здоровый человек из всей компании.

Вассо. Можьно, можьно… (Уходит.)

Лазарев. Ну как, Сергей Борисович?

Сергей Прокопенко.То есть?

Лазарев. Каково ваше настроение?

Сергей Прокопенко (мрачно) . Вы – типичный буржуй, потому и спрашиваете о моём настроении: я живу не настроениями, а идеями и чувствами.

Лазарев. Ну, каковы ваши чувства?

Сергей Прокопенко. А об этом и спрашивать нечего, и так ясно.

Доктор. Григорий Петрович принадлежит к числу индивидуумов вопрошающих. Потому и говорит всегда тоном любопытствующего.

Сергей Прокопенко. Григорий Петрович ничего по-настоящему не любит, потому и говорит таким тоном о величайшем несчастии.

Лазарев. Откровенно говоря, несчастия не вижу.

Сергей Прокопенко (уставляется на него) . Не видите?

Лазарев. Да, не вижу. Во всяком случае, этот факт свидетельствует о чём-то новом в духе Андрея Евгеньевича…

Доктор. И любопытном.

Лазарев. Да, и любопытном. Он вполне искренен, а это уж одно дорогого стоит.

Сергей Прокопенко.Мило.

Лазарев. Дело вкуса.

Сергей Прокопенко. Да-с, дело вкуса. Я в этом факте вижу только признак страшного падения.

Татьяна Павловна.Правильно.

Сергей Прокопенко (волнуясь) . В лице Андрея Евгеньевича мы теряем не только громадную интеллигентную силу – мы теряем… (Встаёт в позу.) Это подрывает веру в наше великое дело, в будущность интеллигенции, в будущность нашего народа. И если мы оправимся от этого удара, если творческие силы…

Входят Вассо и Николай Прокопенко.

Николай Прокопенко (кричит) . Верно, верно. Согласен. Довольно! Мы вас поняли.

Доктор. Сергей Борисович произнёс целую надгробную речь.

Николай Прокопенко. И не разбудил покойника. Изумительно!

Сергей Прокопенко. Ты ещё тут со своими дурацкими остротами.

Николай Прокопенко. О-го-го-го… Береги свои силы на вечер. За кем же дело, господа?

Татьяна Павловна.Ершова нет.

Входит Ершов.

Доктор. А вот и он.

Ершов. Разве уже все в сборе? (Здоровается.)

Татьяна Павловна.Ждали вас.

Ершов (оглядывает комнату) . Но нет Ивана Трофимовича – его присутствие очень важно.

Сергей Прокопенко. Иван Трофимович в столовой, у него голова болит.

Доктор. В таком случае можно начинать.

Сергей Прокопенко.Разумеется.

Татьяна Павловна. Вассо, сходите за Андреем Евгеньевичем.

Вассо. Можьно, можьно… (Уходит.)

Пружанская (вскакивает с места) . Это невероятно. Это нечто феерическое! Господа, мы должны спасти Андрея Евгеньевича! Это наш долг. Я всегда говорила: «Андрей Евгеньевич – гордость России». Мне в женском клубе говорят: «Любовь Романовна, вы увлекаетесь». Нет, говорю, я не увлекаюсь. Увидите, увидите: Андрей Евгеньевич спасёт Россию… Мы обязаны встать перед ним на колени и просить, просить, просить, чтобы он не губил своего таланта. Эта защита невежества, суеверий, домовых… Это ужасно… нет, я почти не могу… У меня даже сердце дрожит, я вся дрожу… Андрей Евгеньевич должен быть спасён! Должен.

Доктор. Успокойтесь, милая Любовь Романовна, и берегите ваше сердце. Андрей Евгеньевич не погибает, и спасать его не придётся.

Пружанская. Доктор, вы страшно легкомысленны. Вы не знаете жизни. Я вам всегда это говорила. Вы живёте в мире инфузории. Все великие писатели переживали кризис. У Андрея Евгеньевича кризис. Мы должны, мы обязаны ему помочь. Это наш долг, да, да, да! И не возражайте! Я даже не хочу слушать. (Входит Вассо.)

Вассо. Идёт.

Общее движение. На своих местах остаются Вассо и Лидия Валерьяновна. Сергей Прокопенко ходит по комнате.

Татьяна Павловна. Садитесь к столу, господа.

Доктор. Я предпочитаю роль объективного наблюдателя и потому сажусь в отдалении.

Лазарев. У меня заразились.