Пётр Киле - Восхождение

Хор женщин:

- Откуда взялся он такой, с прозваньем, которое нам лучше и не знать. Поверим ли Асклепии- колдунье? Он демон? Разве страшный так уж очень?

Левкиппа, стараясь быть посерьезней:

- Но демон ведь лукав, не забывайтесь. Как искуситель Евы, он обрел над нами, всеми женщинами, власть, погибельную для души и тела, сладчайшую и горькую, как смерть.

Хор женщин:

- Вы правы, да. Но стоит поразмыслить, как ясно нам, что гибельная власть Эрота милого одна желанна и сладостна настолько, если даже ввергает в горе и приводит к смерти.

Левкиппа:

- Ну, что ж, бегите в горы к тем несчастным, вообразившим, что они вакханки, и пляшут, скинув платья, исступленно под дудки пастухов в рогах сатиров.

Хор женщин:

- Не о Дионисе ведем мы речь. Уж лучше с юношей заговорите. Как видно, он бездомный, - приюти! Пускай с собою нет ни стрел, ни лука, уж отблагодарить найдет он способ.

Левкиппа недовольно:

- Смеетесь вы? В языческие басни я верить не должна.

Хор женщин:

- Но отчего же? Они ничем не хуже притч и сказок из Библии, преданий старины соседних стран, не Греции, увы!

С гор несет эхо: «Эвое!»

Левкиппа смотрит на склоны гор с любопытством:

- Все тянет вас одеться в козьи шкуры, обвить венками головы, запеть и заплясать, вопя: «Воскрес Дионис! Воистину воскрес!» И: «Эвое!»

Хор женщин:

- Левкиппа, удержав нас от безумств, была права; из города несутся, как на охоту, всадники и псы.

Левкиппа с тревогой:

- О, юноша, кто б ни был ты, укройся!

Леонард приветливо:

- О, госпожа, я здесь не для того, чтоб прятаться. И от кого ж, скажите?

Левкиппа, показывая рукой в сторону:

- Правитель города и стража злая, в бесчинствах озверевшая совсем. Не миновать беды. Облава будет на женщин, упоенных сладострастьем свободы, счастья на земле весенней, безумных и веселых, но гонимых, как боги Греции и изваянья.

Леонард, взглядывая на горы, с изумлением:

- На празднество явился сам Дионис в венке из винограда и с тимпаном, и с тирсом, что увит плющом в цвету! Куда же страже - против сына Зевса?

Всадники останавливаются у храма; правитель приветствует знатную даму настороженно. Звуки флейты и возгласы вакханок разносятся над долиной горной речки.

Правитель угрюмо:

- А это кто? Там что еще такое?! - Части стражников знаком велит помчаться в горы.

Леонард, вскарабкиваясь на высокую сосну:

- Могу сказать, что происходит там.

Правитель:

- Что видишь там, как на духу, поведай!

Леонард:

- Сплетают женщины венки и пляшут; иные на деревьях, точно я, сидят, без страха выпасть, словно птицы, и желуди, морозцем схваченные и ныне сладкие, едят, как дети.

Там много и детей, им праздник - в радость.

Правитель, бросая взор на женщин:

- Какой же нынче праздник, черт возьми!

Леонард:

- Там празднество в честь бога, что страдал и умер, и с весною вновь воскрес.

- Да ты о ком? О сыне Божьем?

- Да. О сыне Зевса.

Правитель с удивлением:

- Как! Не о Христе ты? О сыне Божьем, что страдал и умер, чтобы затем воистину воскреснуть?

Леонард:

- Многоразличны божества и схожи.

Правитель:

- Эй! Нет богов, один есть Господь Бог.

- А сын его?

- О нем я говорю.

- Ну, значит, их уж два. И Дух святой.

- Известно, троица. В трех лицах Бог!

Леонард:

- Как Будда многорукий, многоногий?

- Какой еще там Будда? Нет такого!

- Многоразличны божества и схожи. Я о Дионисе, чей праздник ныне, и сам он с тирсом водит хоровод из пляшущих сатиров и вакханок.

Правитель грозно:

- Эй! Не рассказывай-ка басни мне о вакханалиях. Отсюда вижу: бесстыдство и разврат средь бела дня. Ночей им мало. Ведьминский шабаш!

Схватить Диониса! А женщин этих как ведьм с отродьем истребить огнем.

А ты слезай-ка. Не могу взять в толк я, кто ты, язычник или еретик? Но по всему Диониса поклонник, смутьяна и развратника, который за бога выдает себя. Слезай!

Леонард, рассмеявшись свысока:

- Не смей приказывать, я не мальчишка. Язычники и даже христиане, что рушили прекраснейшие храмы, по мне вы варвары. Я же эллин!

Вам красота неведома. Природа для вас всего лишь юдоль скорби… Жизнь - бесценный дар - для вас лишь суета.

Влечет вас будущая жизнь, спешите! Зачем чините суд над всеми, кто своих богов чтит свято и поныне?

- А христиан преследовали мало?

Показываются три всадника из-за деревьев, один из них - Аристей в козьей шкуре, с венком из винограда на голове. Правитель спешивается, то же самое делает Аристей.

Правитель отдает приказание: