Айдар Павлов - Патрул

Патрул выпрямляется, показательное выступление окончено:

- Понятно?

Юдра испуганно кивает.

- И так сто раз.

Патрул демонстративно ждет, когда хозяйка начнет простираться.

- Я что… - хлопает глазами та, - должна…

Он кивает.

- Но у меня болит спина, я не могу… - лопочет она быстро.

- Я помогу, - обещает Патрул. – У меня спина не болит. Читайте мантру, об остальном можете забыть. Мантра творит чудеса.

- Как она…?

- Да освободятся все дети от боли и страданий, - напоминает Патрул.

- Да освободятся все дети от боли и страданий, - произносит Юдра и, зажмурившись, делает первое простирание.

Патрул поддерживает хозяйку руками с двух сторон.

Разогнувшись после первого простирания, хозяйка открывает глаза, на них не написано особого восторга.

- Да освободятся все дети от боли и страданий, - говорит она и вновь ныряет в руках Патрула.

Юдра ходила-то еле-еле, а тут такие могучие телодвижения! Постепенно до нее доходит масштаб превращений. Лицо уже не выражает недовольства.

У забора на деревенской улице Ринпоче играет с Ани. Парализованная собака неуклюже преследует небольшую палочку, она счастлива.

За игрой наблюдает Юдра. Хозяйка тихо подошла к воротам, чтобы ее не было заметно.

Наконец, Юдра окликает домработника:

- Чотар!

- Это меня, - сообщает Патрул собаке и поворачивается к Юдре: - Да, моя госпожа?

- Заходите во двор.

- ?

- Бери собаку, и заходите во двор. Сколоти конуру, пусть живет здесь. – Указательный палец Юдры показывает место будущего обитания Ани.

Во дворе. Напевая «Ом Мани Пеме Хум», Патрул сколачивает из досок домик для Ани.

Очередное утро в деревне. Поют петухи, на горизонте появляется солнце. Мы видим готовую конуру. Это что-то великолепное, подобное дворцу в мандале, раскрашенное всеми цветами радуги. Из конуры появляется заспанная морда собаки. Ани выползает наружу.

Комната хозяйки. Вероятно, с момента первого простирания прошло не менее недели, поскольку перед нами женщина со спортивной выправкой. Юдра простирается на полу, читая «Да освободятся все дети от боли и страданий». На нее приятно смотреть. И главное, она понимает, что говорит; есть надежда, что Юдра простирается за детей, а не за здоровье.

Сад под окнами Патрула. Ринпоче выполняет на траве простирания. Мы слышим молитву, произносимую Юдрой.

День. Патрул и Юдра двуручной пилой пилят во дворе дрова (если в то время существовали такие пилы) или делают вместе, рука об руку, что-то, что тогда реально существовало.

- А что потом? – спрашивает Юдра.

- Когда ты действительно начнешь любить чужих детей, как своих собственных, уже будут не нужны перерождения.

- Как понять, не нужны?

- Какой смысл трястись над одним неблагодарным ребенком, если каждый ребенок станет тебе, как собственный?

- Как это каждый? Что-то я не пойму…

Юдра прекращает работать. Она собирается то ли передохнуть, то ли «понять».

- Смотри, - говорит Патрул, собрав в пучок все извилины женщины. – Если незнакомый маленький пацан бросится к тебе на шею. Вот так, ни с того, ни с сего…

- Ну, ну…

- Если по его щекам будут течь слезы, если он будет умолять тебя: «Мама… Не бросай меня… Пожалуйста… Пожалуйста, не бросай меня, мама…» - Выдержав паузу, Патрул заканчивает: - Ты его бросишь?

- Нет, конечно.

- Признаешь в этом пацане своего сына?

- … Да. – Подумав, Юдра добавляет: - Конечно, признаю.

- Вот когда твоего сострадания хватит на тысячу детей, и все будут любить тебя, как родную мать, тогда тебя назовут дакиней.

Воспользовавшись паузой в работе, Патрул ложится на траву, чтобы заняться любимым делом – смотреть на облака.

- В общем, дакиня – это обычная женщина, только с бесчисленным числом детей, - говорит Патрул, расположившись на траве, глядя в небо. – И она не связана с ними обязательствами… И еще она умеет летать. Иди сюда!

Патрул стучит ладонью по земле. Юдра ложится рядом.

- Смотри! – говорит Патрул.

Мы видим на небе явный силуэт танцующей дакини, вылепленный из облаков, какой ее обыкновенно рисуют на танках.

- Что видишь, Юдра? – спрашивает Патрул.

- Похожа на танцовщицу.

- Как думаешь, сколько у нее детей?

Вокруг небесной танцовщицы расположились бесчисленные маленькие облачка.

- Много, - понимает Юдра.

- Как ее ни крути, как ни переделывай, всегда прекрасна, да? Много у нее детей или вообще никого нет, дакини не жалуется, не привередничает. С дакини приятно иметь дело.