Александр Островский - Без вины виноватые

Дудукини Коринкинауходят.

Что за новости, что за дикие распоряжения? Это какая-то новая игра? Ужин с особой программой для разговора!

Миловзоров. Да разве ты забыл, мамочка, что я тебе давеча говорил?

Незнамов. Ах, да. Понимаю теперь. (Хватается за голову.)

Миловзоров. Значит, правда, а ты меня, мамочка, убить хотел.

Незнамов. Эка важность! Хоть бы и убили тебя! Ну, чего ты стоишь?

Шмага отходит довольно далеко.

Вот я очень бы доволен был, кабы меня убил кто-нибудь. Эй, Шмага, что ты бегаешь от меня, чего ты боишься?

Шмага (издали) . Учен, так и боюсь.

Незнамов. Поди сюда, болтай что-нибудь.

Шмага. Да что болтать-то? Остроумие что-то на вольном воздухе улетучиваться начинает, подбавить бы его нужно.

Незнамов. А вот погоди, мы подбавим. Надо, брат Шмага, пользоваться случаем. Не всегда нас с тобой приглашают в порядочное общество, не всегда обращаются с нами по-человечески. Ведь мы здесь такие же гости, как и все.

Шмага. Да, это не то, что у какого-нибудь «его степенства», где каждый подобный вечер кончается непременно тем, что хозяина бить приходится, уж без этого никак обойтись нельзя.

Незнамов. Да, здесь нам хорошо! А ведь мы с тобой ведем себя не очень прилично и, того гляди, скандал произведем. То есть скандал не скандал, а какой-нибудь гадости от нас ожидать можно.

Шмага. Похоже на то. Что ж делать-то! Из своей шкуры не вылезешь.

Выходят Дудукин, Кручинина, Коринкина; за ними два лакея: один с бутылками шампанского, другой со стаканами на подносе, и ставят вино и посуду на столах. Из глубины сада выходит Муров, из дома выходят гости, которые частью остаются на террасе, а частью располагаются отдельными группами на площадке сада.

Незнамов, Миловзоров, Шмага, Дудукин, Кручинина, Коринкинаи Муров, гостии лакеи.

Дудукин. Помилуйте, Елена Ивановна, в кои-то веки дождались такого счастья, что видим вас в нашем обществе; ведь я о вашем посещении на стенке запишу золотыми буквами, а вы нас покидать собираетесь.

Кручинина. Я очень вам благодарна, Нил Стратоныч, и с удовольствием бы осталась, да не могу. Ведь только сегодня свободный вечер у меня, а то каждый день спектакль, мне отдохнуть нужно.

Дудукин. Да еще успеете, успеете и дома быть и отдохнуть; уделите нам хоть полчасика!

Кручинина. Не могу, Нил Стратоныч, не могу. Я вот прощусь с товарищами, найду своего кавалера и поеду.

Дудукин. Нет, нет, без надлежащих проводов мы все-таки вас не выпустим. Надо обряд исполнить как следует. Присядьте вот на диванчик! Вы распорядились, Нина Павловна?

Коринкина. Да, вот готово. (Лакеям.) Давайте!

Подают шампанское.

Кручинина. Это напрасно, Нил Стратоныч; я вина не пью, мне вредно.

Дудукин. Без этого нельзя; у нас почетных гостей всегда так провожают! Пожалуйте! Ну, хоть немножко, сколько можете.

Кручинина берет стакан вина.

Господа, пожалуйте, по стаканчику. Выпьем за здоровье Елены Ивановны.

Муров. Я охотно принимаю ваше предложение; я еще не успел поблагодарить Елену Ивановну за наслаждение, которое она нам доставила своим талантом.

Все берут стаканы.

Дудукин. Господа, я предлагаю выпить за здоровье артистки, которая оживила заглохшее стоячее болото нашей захолустной жизни. Господа, я риторики не знаю, я буду говорить просто. У нас, людей интеллигентных, в провинции только два занятия: карты и клубная болтовня. Так почтим же талант, который заставил нас забыть наше обычное времяпровождение. Мы спим, господа, так будем же благодарны избранным людям, которые изредка пробуждают нас и напоминают нам о том идеальном мире, о котором мы забыли.

Голоса: «Браво, браво!»

Талант и сам по себе дорог, но в соединении с другими качествами: с умом, с сердечной добротой, с душевной чистотой, он представляется нам уже таким явлением, перед которым мы должны преклоняться. Господа, выпьем за редкий талант и за хорошую женщину, Елену Ивановну!

Все чокаются стаканами с Кручининой и пьют.

Незнамов (чокнувшись с Шмагой) . Шмага, мы выпьем за хорошую актрису, а за хороших женщин пить дело не наше. Да и кто их разберет, хорошие они или нет.