Ясмина Реза - Пьесы

ИВАН. Вам не удастся снова завести меня. Я вступаю в традиционное русло: свадьба, дети, смерть. Канцтовары. Что может со мной случиться?

МАРК. Твои успехи меня впечатляют. Я схожу пожалуй к этом Финкельзону!...

ИВАН. Тебе не удастся. Он слишком загружен. Что ты там глотаешь?

МАРК. Гельсемиум.

Серж вдруг импульсивным жестом хватает АНТРИОСА и уносит в другую комнату, туда, откуда принес. И сразу же возвращается.

МАРК. Мы недостойны созерцать ее...

СЕРЖ. Именно так.

МАРК. Или ты боишься, что в моем присутствии ты станешь смотреть на ее моими глазами...

СЕРЖ. Нет. Ты знаешь, что говорит Поль Валери? Я подолью воды на твою мельницу.

МАРК. А мне плевать, что говорит Поль Валери.

СЕРЖ. Тебе и Поль Валери не нравится?

МАРК. Не надо мне цитировать Поля Валери.

СЕРЖ. Но тебе ведь нравился Поль Валери!

МАРК. Мне плевать, что говорит Поль Валери.

СЕРЖ. Ведь это ты открыл мне его. Ведь это ты открыл для меня Поля Валери!

МАРК. Не цитируй мне Поля Валери, мне плевать, что говорит Поль Валери.

СЕРЖ. На что же тебе не плевать?

МАРК. На то, что ты купил эту картину. Что ты отвалил двести кусков за это дерьмо.

ИВАН. Не принимайся за старое, Марк!

СЕРЖ. А я скажу тебе, на что не наплевать мне - раз уж пошли такие откровения - мне не наплевать на то, как ты, своем смехом, всеми этими намеками, пытался доказать, что я и сам считаю эту картину нелепой. Ты и мысли не допускал, что мне она искренне нравится. Тебе хотелось, чтобы между нами возникло некое гнусное сообщничество. И говоря твоими словами, именно поэтому я в последнее время все меньше понимаю, что меня связывает с тобой, и эта твоя вечная подозрительность, которую ты и не скрываешь.

МАРК. Я и правда не могу себе представить, что тебе искренне нравится эта картина.

ИВАН. Но почему?

МАРК. Потому что я люблю Сержа, но я не способен любить Сержа, покупающего эту картину.

СЕРЖ. Почему ты сказал "покупающего", а не "Сержа, которому нравится?"

МАРК. Потому что я не могу сказать "которому нравится", я не могу поверить в это "нравится".

СЕРЖ. Тогда зачем же я купил, если она мне не нравится?

МАРК. В этом весь вопрос.

СЕРЖ (Ивану) . Смотри, с каким самодовольством он отвечает мне. Я изображаю идиота, а он отвечает мне так напыщенно, так двусмысленно!... (Марку) А ты ни на секунду не допускаешь, что в случае, если она мне нравится - пусть это невероятно - твой категоричный, резкий, отвратительный двусмысленный тон меня задевает?

МАРК. Нет.

СЕРЖ. Когда ты спросил меня, что я думаю о Пауле - о женщине, которая в течение всего ужина только и говорила мне о том, что генетические болезни можно было вылечить с помощью гомеопатии - я же не сказал тебе, что она страшная, стерва и совсем не обаятельная. А мог бы.

МАРК. Ты такого мнения о Пауле?

СЕРЖ. А по-твоему?

ИВАН. Да нет, он так не думает! Нельзя сказать такое о Пауле!

МАРК. Ответь мне.

СЕРЖ. Видишь, Ты видишь, какой это производит эффект?

МАРК. Ты действительно считаешь Паулу такой, как ты только что сказал?

СЕРЖ. Даже хуже.

ИВАН. Да нет же!!

МАРК. Хуже, Серж? Хуже, чем стерва? Не объяснишь ли ты мне, что значит "хуже, чем стерва"?

СЕРЖ. Ага! Видно, когда это касается тебя, слова приобретают более горький привкус!

МАРК. Серж, объясни мне, что значит "хуже чем стерва"?

СЕРЖ. Оставь этот деловой тон. Может быть - я тебе отвечаю - может быть это ее манера отгонять сигаретный дым...

МАРК. Ее манера отгонять сигаретный дым...

СЕРЖ. Да. Ее манера отгонять сигаретный дым. Жест, который тебе кажется незначительным, невинным, как ты считаешь, - но ничего подобного - ее манера отгонять сигаретный дым как раз происходит от ее стервозности.

МАРК. Ты так говоришь о Пауле, о женщине, с которой я живу, употребляя такие возмутительные термины, и лишь потому, что не одобряешь ее манеру отгонять сигаретный дым? ...

СЕРЖ. Да. Не надо слов, ее изобличает эта манера отгонять табачный дым.

МАРК. Серж, объясни мне, пока я окончательно не потерял контроль над собой. То, что ты говоришь, очень серьезно.

СЕРЖ. Извини меня, но любая женщина скажет просто: мне мешает сигаретный дым, не могли бы вы отодвинуть пепельницу, нет - она вас не удостаивает замечанием, она выражает свое презрение жестом в воздухе, точно рассчитанным, так недовольно и устало, она хочет, чтоб движение ее руки осталось незамеченным, а под этим как бы подразумевается: "курите, курите, конечно это ужасно, но я не хочу это подчеркивать", и все это так, что невольно задумаешься, что именно мешает - сигарета или ты сам.