Алла Бархоленко - Отпусти синицу

С т е п а н и д а. Квартиры в новом доме распределяли. Груша. Сорочкиным-то дали? А то баба десять лет на заводе, семьищи целый батальон, а все по баракам мается.

С т е п а н и д а. Из того барака всех переселили, в лом пойдет.

Г р у ш а. Давно пора… Душисто пахнет. Ты молочного сахарку не варила? Люблю с ним чай вприхлебочку. (Молчит, вздыхает.) Уже знаешь, что ли?

С т е п а н и д а. О чем?

Г р у ш а. Не угадать тебя. То ли знаешь, то ли нет. То ли говорить, то ли промолчать?

С т е п а н и д а. Ты с вареньем попробуй. Сама варила, сама ягоду в лесу брала.

Г р у ш а. И когда успела? Вроде и работы у тебя сверх головы, а и за ягодой сбегала.

С т е п а н и д а. Пуще неволи охота. Пошли-ка утречком за грибами?

Г р у ш а (вдруг слезы брызнули) . Ох, Степанида! Я бы мужиков этих — плетьми, плетьми!

С т е п а н и д а (улыбаясь) . Не хорошо, подруга, не хорошо…

Г р у ш а. Пойдем за грибами, ладно, да ведь нагибаться не смогу, придется на карачках ползать.

С т е п а н и д а. Зато рыжики-то, в сметане-то — самой себе спасибо скажешь!

Г р у ш а. Степушка… Прости ты меня за весть дурную… Грешен перед тобой Андриан. С другой любовь играет…

С т е п а н и д а. Да ну? И кого только ни приписывали моему Андриану… Пальцев не хватит, чтоб всех перечесть.

Г р у ш а. Правду я тебе сказала, Степанида. Черную правду. Вместе их видела.

С т е п а н и д а. Ну и я нынче не меньше как с десятком мужиков разговаривала, даже по нашему Бродвею под ручку ходила, а что из того?

Г р у ш а. Защищаешь?

С т е п а н и д а. И кого в виду имеешь, знаю. Стрелковой Анной звать, так? Андриаша мне о ее жизни рассказывал… Который год в завкоме, мало ли с кем ему встречаться приходится. Ошиблась ты, подруга.

Г р у ш а. Ну, коли так… Дай бог, чтобы так. Вон ты королева какая!

С т е п а н и д а. Какая уж королева, если за пятьдесят…

Г р у ш а (прислушивается к звукам пианино из соседней комнаты) . Наталья играет?

С т е п а н и д а. Она.

Г р у ш а. Хорошо живут?

С т е п а н и д а. Хорошо. Открыто.

Г р у ш а. Умыкнет она у тебя Константина в свою столицу.

С т е п а н и д а. Ничего, и в столице жить можно.

Г р у ш а. Мелодия какая чистая… Только ведь врешь ты, Степа, врешь, что он про Анну тебе рассказывал. От женской гордости врешь…

С т е п а н и д а прикрыла глаза. Высветляется комната А н н ы. А н н а сидит, рассматривает продранные на коленях мальчишечьи штаны. Зашивает. Без стука входит С т е п а н и д а. Стоит, смотрит на А н н у. А н н а поднимает голову, медленно встает.

А н н а (растерянно) . Здравствуйте…

С т е п а н и д а. Я — Пыжова.

А н н а. Знаю…

С т е п а н и д а. Член жилищной комиссии… Вы подавали заявление на квартиру.

А н н а. Заявление? Подавала… (Небольшое молчание.)

С т е п а н и д а. Штаны-то — сыну латаешь?

А н н а. Сыну…

С т е п а н и д а. Без мужа, значит, живешь?

А н н а. Без мужа.

С т е п а н и д а. И сын — незаконнорожденный?

А н н а. Отчего же… Законный.

С т е п а н и д а. Не сошлись характером?

А н н а. К другой ушел. (Недолгое молчание.)

С т е п а н и д а. Да, невеликовата комната… Сколько, говоришь, метров?

А н н а. Одиннадцать.

С т е п а н и д а. А положено девять на человека. А ты вдвоем?

А н н а. Мать еще.

С т е п а н и д а. Значит, втроем. Алименты получаешь?

А н н а. Нет.

С т е п а н и д а. Отчего же?

А н н а. Сам не додумался, судиться — стыдно.

С т е п а н и д а. А зарабатываешь сколько?

А н н а. Семьдесят.

С т е п а н и д а. Масло-то часто покупаешь?

А н н а. Какое уж масло…

С т е п а н и д а. Ревела, небось, когда к другой подался?

А н н а. Ревела.

С т е п а н и д а. Не сладко?

А н н а. Хуже смерти… (Молчат.)

С т е п а н и д а. Отваливается штукатурочка. Отремонтировала бы.

А н н а. Месяц назад мазала. Не держится.

С т е п а н и д а. Окна на солнце?

А н н а. На север.

С т е п а н и д а. Без солнца — плохо… (Ходит по комнате, а сама все Анну осматривает, будто невесту сыну выбирает.) Оттого, должно, и сырость, что без солнца. Что ж замуж не вышла?

А н н а. Не нашла, за кого. Сын… Да мать больная… На заводе работаешь да домой придешь — вдвое больше гнешься. Некогда невеститься. Да и страшно было — снова…

С т е п а н и д а. А теперь и страх прошел?

А н н а. И теперь страшно… А что мне делать, Степанида Алексеевна? Живая я, и жить мне надо. Не век же одной, без солнца и ласки, нельзя же, чтобы только сырость в жизни… Казните меня, убейте меня — вот я, слова не скажу. Но если жить оставите — нет моей вины перед вами…