Уильям Шекспир - Антоний и Клеопатра

Не беспокойся. Мы побережемся.

Вот и ладно. А еды ей не давай; не стоит она корма.

А не захочется ей съесть меня?

Я, брат, не такой простак. Бабой-то и сам черт подавится, не то что змея. Баба, как говорится, была бы угощением для богов, не состряпай ее сатана. Ну и гадит же богам это поганое отродье, черти. Не успеют боги сотворить десяток женщин, ан глядь — черти уже и совратили пяток.

Ну хорошо. Теперь иди. Прощай.

Да уж это по правде. Ну, пожелаю тебе радости от змеи.

(Уходит.)

Возвращается Ирадас царской мантией, короной и пр.

Порфиру мне подай. Надень корону.

Бессмертие зовет меня к себе.

Итак, вовеки виноградный сок

Не смочит этих губ. Поторопись!

Я слышу, как зовет меня Антоний, —

Я вижу, он встает навстречу мне,

Поступок мой отважный одобряя.

Смеется он над Цезаревым счастьем;

Ведь счастье боги нам дают затем,

Чтобы низвергнуть после за гордыню.

Иду, супруг мой. Так назвать тебя

Я мужеством завоевала право.

Я — воздух и огонь; освобождаюсь

От власти прочих, низменных стихий.

Готово все? Тогда прошу, примите

От губ моих последнее тепло.

Прощайте. — Дорогая Хармиана!

Моя Ирада!

(Целует их.)

Ирадападает и умирает.

Что это? Мертва!

Иль на моих губах змеиный яд?

И так легко ты распростилась с жизнью,

Что, верно, смерть — та сладостная боль,

Когда целует до крови любимый.

Безмолвно ты ушла, нам показав,

Что этот мир прощальных слов не стоит.

О туча, ливнем разразись, чтоб я

Могла сказать, что сами боги плачут.

О стыд! Ее Антоний встретит первой,

Расспросит обо всем и ей отдаст

Тот поцелуй, что мне дороже неба.

(Прикладывает змею к своей груди)

Что ж, маленький убийца, перережь

Своими острыми зубами узел,

Который так запутала судьба.

Ну, разозлись, глупышка, и кусай.

Ах, если б ты владела даром слова,

Ты назвала бы Цезаря ослом:

Ведь мы с тобой его перехитрили.

Звезда Востока!

Тише, не шуми —

Не видишь, грудь мою сосет младенец,

Он усыпит кормилицу свою.

О сердце, разорвись!

Яд сладок-сладок.

Он как успокоительный бальзам,

Как нежный ветерок! — О мой Антоний! —

Иди и ты ко мне, вторая змейка.

(Прикладывает вторую змею к руке.)

Зачем мне жить…

(Падает на ложе и умирает.)

…В ничтожном этом мире?

Прощай, царица. — Что же, смерть, гордись —

Ты овладела женщиной, которой

Подобных нет. — Закройтесь, ставни век.

Нет, к солнцу золотому никогда

Взор столь же царственный не устремится.

Корона сбилась на бок. Я поправлю,

И служба кончена.

Вбегает стража.

Царица где?

Тсс… Тише. Не буди ее.

Но Цезарь

Прислал к ней…

…запоздавшего гонца.

(Прикладывает к своей груди змею.)

Ну-ну, скорей. Как слабо ты кусаешь.

Сюда! Неладно тут. Обманут Цезарь.

Здесь Долабелла, Цезаря посол.

Позвать его?

(Хармиане)

Что приключилось тут?

Годится ли так поступать?

О да.

Так надлежало поступить царице,

Наследнице славнейших государей.

Ах, воин!..

(Умирает.)

Входит Долабелла.

Что случилось?

Все мертвы.

Ты справедливо опасался, Цезарь.

Сейчас, войдя сюда, увидишь ты:

Случилось то ужаснейшее дело,

Которому хотел ты помешать.

Крики за сценой: «Дорогу Цезарю! Дорогу!»

Входит Цезарьсо свитой.

Цезарь,

Какой ты прозорливый прорицатель:

Свершилось то, чего боялся ты.

Вот мужественный шаг. Она, проникнув

В мои намеренья, нашла по-царски

Достойный выход. В чем причина смерти?

Не видно крови.

Кто сюда входил?

Простолюдин принес им винных ягод.

Да вот его корзина.