Уильям Шекспир: Много шума из ничего

Давай скорее примемся за дело.

Уходят.

Комната в доме Леонато.

Входят с разных сторон Леонатои Антонио.

Ну что, братец? Где же мой племянник, где твой сын? Позаботился он о музыке?

Хлопочет изо всех сил. Но послушай-ка, братец; я сейчас расскажу тебе такие новости, что тебе и во сне не снились.

А хорошие это новости?

Смотря по тому, как развернутся события; но на первый взгляд неплохие, я бы сказал даже — очень хорошие. Принц и граф Клавдио прогуливались в густой аллее у меня в саду, и один из моих слуг подслушал их разговор. Принц признавался Клавдио, что он влюблен в мою племянницу, твою дочь, и намерен открыться ей нынче вечером, во время танцев; и если получит ее согласие, то времени терять не станет, а сейчас же переговорит с тобой.

А у него есть царь в голове? У того, кто это тебе говорил?

Это малый смышленый; я пошлю за ним — расспроси его сам.

Нет-нет. Будем считать это сном, пока все не сбудется в действительности. Но дочь мою надо предупредить — на случай, если это окажется правдой. Ступай, расскажи ей это.

Входят слуги.

Вы, голубчики, знаете, что вам надо делать. (К Антонио.) Эй, дружок, сделай милость, пойдем со мной. Придется тебе проявить всю свою сноровку. Уж постарайся, голубчик, помоги мне в хлопотах.

Уходят.

Там же.

Входят дон Хуани Конрад.

Что это значит, ваша светлость? Почему вы так безмерно печальны?

Причина этому превыше всякой меры; оттого и у моей печали нет границ.

Вам бы следовало послушаться доводов рассудка.

Ну, а если я их послушаюсь, какую пользу мне это принесет?

Если это и не доставит вам быстрое облегчение, то по крайней мере поможет терпеливо переносить неприятности.

Странно! Ты сам говоришь, что родился под знаком Сатурна, 12а вместе с тем пытаешься предложить мне нравственные средства против смертельного недуга. Я не умею скрывать свои чувства: когда у меня есть причина для печали, я должен быть печальным и ни на чьи шутки не улыбаться; когда я голоден, я должен есть и никого не дожидаться; когда меня ко сну клонит, должен спать, не заботясь ни о чьих делах; когда мне весело, смеяться — и никогда не подделываться под чье бы то ни было настроение.

Да, но вам не следует выказывать свой характер, пока вы не будете вполне самостоятельны. Вы так недавно восставали против вашего брата; сейчас он вернул вам свою милость, но, чтобы вам утвердиться в ней, уж вы сами должны позаботиться о хорошей погоде. Сумейте выбрать время для своей жатвы.

Я бы лучше хотел быть чертополохом у забора, чем розой в саду его милости. По моей натуре, мне приятнее терпеть общее презрение, чем притворством красть чью-нибудь любовь. Хоть и нельзя сказать, что я льстиво добродетелен, никто не станет отрицать, что я откровенный негодяй. Мне доверяют, надев намордник, и дают свободу, опутав ноги. Вот я и решил: не буду петь в клетке! Снимите с меня намордник — я буду кусаться; дайте мне свободу — я буду делать все, что хочу. Пока что дай мне быть самим собой и не старайся изменить меня.

Неужели вы не можете извлечь какой-нибудь пользы из вашего недовольства?

Я из него извлекаю всю пользу, какую могу, потому что это все, что у меня есть! Кто это идет?

Входит Борачио.

Что нового, Борачио?

Я только что с великолепного ужина. Леонато по-царски принимает вашего брата. Могу вам сообщить o предстоящей свадьбе.

Нельзя ли из этого устроить какую-нибудь каверзу? Какой дуралей хочет обручиться с заботами?

Представьте себе, правая рука вашего брата.

Кто? Очаровательный Клавдио?

Он самый.

Прекраснейший кавалер. Но на ком же? На ком? Кто прельстил его?