Уильям Шекспир - Венецианский купец

Характер Джессики дополняет образ Шейлока. Гейне в названной статье осыпает укорами эту бездушную дочь, стыдящуюся своего отца, не забывающую при своем побеге ограбить его, при несомненной своей внешней привлекательности несущую на себе какой-то налет цинизма. «Этот отец, которого она покинула, ограбила, которому изменила, был не жестокий, но любящий отец… Гнусная измена! Джессика даже действует заодно с врагами Шейлока, и, когда они в Бельмонте говорят про него всякие скверности, она не опускает глаз, ее губы не бледнеют, но сама она говорит про своего отца самое дурное… У нее нет души, есть только ищущий приключений ум».

Есть одна довольно слабо уловимая, но многозначительная подробность. Многие девушки Шекспира, чтобы соединиться с любимым человеком, переодеваются юношами (Джулия в «Двух веронцах», Розалинда в «Как вам это понравится»). Они при этом ведут себя непринужденно, игриво шутят по поводу своего нового положения, деталей своего мужского костюма. Но в каждой из них ощущается какая-то деликатность, трогательная нежность. Джессика, напротив, держит себя (II, 4 и 6) с подчеркнутой развязностью, и ее шутки о том, что «неся факел, она будет освещать свой собственный стыд», удовлетворение тем, что ночь скроет ее «стыд» и т. п., — носят демонстративно-пикантный характер, оттенок какого-то бесстыдства. Сопоставление ее с Шейлоком акцентирует горечь, которую он испытывает и трагизм его судьбы.

Из других характеров увлекателен и разработан лишь характер Порции, веселой, нежной и любящей радости жизни, истинной девушки Ренессанса, в момент рождения которой «в небе плясала звезда». Остальные фигуры, начиная с бесцветного Антонио и банального Бассанио и кончая второстепенными персонажами, как индивидуальные лица, не представляют большого значения.

Но для глубоких мыслей и ведущих образов этой пьесы Шекспир создал замечательную по живописности рамку. Немногими, но выразительными штрихами он передал атмосферу венецианской жизни эпохи — совмещение в ней кипучей деловой деятельности с праздничным духом, весельем и жаждой наслаждений. Этот светлый фон смягчает драматические моменты пьесы. По понятиям того времени, отчасти сохранившим значение и сейчас, «Венецианский купец» считался комедией, так как исход пьесы — счастливый. Ее светлое, оптимистическое настроение еще усиливается вставленными в нее Шекспиром (и, конечно, отсутствовавшими в его источниках) многочисленными шутками и комическими сценами, особенно теми, в которых участвует весельчак Ланчелот Гоббо. Но особенно радужный характер придает пьесе ее пятый акт, в котором красота природы, любовь и радость по поводу победы над злым началом слились в очаровательную лирическую картину.

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ «ВЕНЕЦИАНСКОГО КУПЦА»

Действующие лица. — Шейлок — еврейское имя, встречающееся в Италии в форме Scialocca. Имя Тубал встречается в Библии (Книга Бытия, X, 2), так же как и Джессика (Есха. — Там же, XI, 29).

Нерисса — итальянское Nericcia — черненькая, черноволосая.

Фамилия Гоббо существует в Италии, но встречается также и на английской почве (в Тичфилде).

Главной героине пьесы Шекспир по неизвестной причине дал римское имя Порция (имя жены Брута, противника Цезаря).

Нет оснований представлять себе Шейлока (как это обычно делается на сцене) глубоким стариком. Хотя он и назван два раза в пьесе «старым» (old), выражение это применялось иногда в ту эпоху к людям, достигшим сорока лет (см. замечания о возрасте Гамлета и Отелло в комментариях к соответствующим пьесам). Напротив, исходя из того, что ничего не говорится о его седине или других признаках старости, и из того, что Джессика, которой, надо думать, лет пятнадцать или шестнадцать, изображена как единственное дитя, можно считать, что Шейлоку от сорока до пятидесяти лет.

В отношении имен Салерио, Саланио и Саларино в различных Q и F наблюдается путаница, в результате чего в некоторых изданиях XIX века Салерио совсем выпадает, что неправильно.

…срывал траву, чтоб знать, откуда ветер… — Травинка, брошенная в воздух, своим полетом показывает направление ветра.

Студя мой суп дыханьем, я в лихорадке бы дрожал от мысли… — В подлиннике сказано более сложно: «Мое дыхание, студя мой суп, надуло бы мне лихорадку…».

Нестор — один из персонажей «Илиады»; здесь приводится как образец серьезности, не любящей смеха.

…тем, кто их слыша, ближних дураками назвал бы, верно. — Шуточный намек на Евангелие Матфея: «Тот, кто назовет братьев своих глупцами, достоин адского огня».