Квентин Тарантино - Криминальное чтиво

Веревка видит все это, его глаза округляются.

ВЕРЕВКА. Умгм?

Веревка начинает ДЕРГАТЬСЯ, пытаясь снять поводок с крюка. Он пытается звать на помощь, но испускает только сдавленные стоны и кряхтенье.

Батч освобождается от пут и быстро НАНОСИТ Веревке ТРИ КОРОТКИХ УДАРА в лицо. Веревка теряет сознание и падает на колени, его тело ПОВИСАЕТ на поводке, прикрепленном к крюку.

Батч снимает с головы гэг и тихо выходит через красную занавеску.

Батч движется к двери. На прилавке – большая связка ключей на брелоке в форме большой буквы Z. Схватив их, он уже готов уйти, как вдруг останавливается и прислушивается, представляя себе, что эти психопаты вытворяют с Марселласом.

Батч решает про себя, что как бы то ни было, он не вправе оставить человека в подобной ситуации. Он начинает рыскать по ломбарду в поисках оружия, которым можно будет размозжить головы этим извращенцам.

Он хватает большой, серьезный на вид молоток, но затем кладет его назад, решив, что он недостаточно серьезен. Снимает со стены цепную пилу, затем снова вешает ее на место. Затем пробует взмахнуть большой тяжелой битой, но вдруг видит то, что ему нужно: самурайский меч.

Он висит в деревянных ручной работы ножнах на стене, рядом с неоновым знаком «СТАРОЕ ДОБРОЕ БОЧКОВОЕ ПИВО». Батч снимает меч со стены, вынимает его из ножен. Это необыкновенное творение рук человеческих сияет в неярком свете лампы ломбарда. Батч трогает пальцем лезвие, проверяет, вдруг это не настоящее боевое оружие, а лишь имитация. Но нет, меч острый как бритва. Он, кажется, создан именно для того, чтобы покарать этих «Братьев Гримм» внизу.

Направив меч острием книзу в стиле самурайских фильмов, Батч исчезает за занавеской, чтобы восстановить справедливость.

Батч, неслышно ступая, спускается по лестнице, ведущей в застенок. Звуки музыки и возгласы полового возбуждения доносятся из-за закрытой двери в бывшую комнату Рассела.

В кадре появляется рука Батча, тихо распахивающая дверь. За ней – насильники, поменявшиеся местами. Теперь Зед склонился над Марселласом, согнувшимся над деревянными козлами. Мейнард смотрит. Оба повернуты спиной к Батчу.

В КАМЕРЕ – ухмыляющееся лицо Мейнарда, за ним Батч, приближающийся с мечом в руке.

Жалкий, измученный, похожий на тряпичную куклу Марселлас все с тем же красным шаром во рту открывает мокрые от слез глаза и видит, как Батч подходит к Мейнарду. Его глаза округляются.

БАТЧ. Эй, остолоп!

Мейнард поворачивается и видит Батча с мечом.

Батч кричит… одним мощным скользящим движением РАЗРУБАЕТ Мейнарда и движется дальше, направив меч на Зеда.

Тело Мейнарда трясется, его передняя половина разрублена пополам.

Батч, не спуская глаз с Зеда, втыкает меч в Мейнарда, который у него за спиной, ПРОНЗАЕТ его, затем ВЫТАСКИВАЕТ свое оружие, направляя его на Зеда. Мейнард ПАДАЕТ на пол.

Зед поспешно отделяется от Марселласа. Его глаза перескакивают с кончика меча на лежащий совсем близко пистолет Марселласа.

Взгляд Батча перемещается вместе с глазами Зеда.

БАТЧ. Хочешь пистолет, Зед? Давай, возьми его.

Рука Зеда слегка перемещается по направлению к пистолету.

Батч еще крепче СЖИМАЕТ рукоятку меча.

Зед смотрит на Батча, Батч – на Зеда.

Затем мы слышим голос:

МАРСЕЛЛАС (ЗК). Отойди-ка, Батч.

Батч отходит, и мы ВИДИМ стоящего за ним Марселласа, в его руках помповое ружье Мейнарда.

БАБАХ!!!!

Марселлас СТРЕЛЯЕТ Зеду в пах, тот падает, КРИЧА от боли.

Марселлас, глядя на корчащегося от невыносимой боли извращенца, ПЕРЕДЕРГИВАЕТ затвор, оттуда ВЫЛЕТАЕТ использованная гильза.

Батч опускает меч. Молчание, затем:

БАТЧ. Ты в порядке?

МАРСЕЛЛАС. Ну нет, я не в порядке, я совсем не в порядке!

Долгая пауза.

БАТЧ. И что теперь?

МАРСЕЛЛАС. Что теперь? Я тебе скажу, что теперь. Я позвоню парочке чокнутых засранцев, и они подскочат сюда с клещами и газовой горелкой. (Зеду) Ты слышал меня, членосос?! Я с тобой еще не закончил, я только начинаю. Я твоей заднице такую инквизицию устрою…

БАТЧ. Я имею в виду, как теперь будет между нами?

МАРСЕЛЛАС. А, ты об этом? Ну что ж, я тебе скажу, что теперь будет между нами. Между нами ничего не будет. Вообще ничего.

БАТЧ. То есть мы в расчете?

МАРСЕЛЛАС. Да, мы в расчете. Я только об одной вещи тебя попрошу – вернее, о двух вещах. Первое: никому ничего не говори. Все это должно остаться между мной и тобой и вот этим мистером Насильником, которому предстоит провести остаток своей недолгой жизни, крича от страшной боли. Об этом никто не должен узнать. И второе: уезжай. Сегодня. Прямо сейчас. И не появляйся больше. Лос-Анджелес для тебя закрыт. Договорились?