Рональд Харвуд - Костюмер

АЙРИН. Да.

СЭР ДЖОН. И готова отказаться от всего остального?

АЙРИН. Да.

СЭР ДЖОН. Но тебе придется пожертвовать тем, что большинство людей называют жизнью.

АЙРИН. Я готова.

СЭР ДЖОН (после долгого молчания) . Под каким знаком ты родилась?

АЙРИН. Скорпиона.

В коридоре появляется Норман, подходит к двери, трогает ее и, обнаружив, что дверь заперта, подслушивает у замочной скважины.

СЭР ДЖОН. Хорошо — честолюбие, скрытность, преданность, безудержная ревность. Самые нужные в театре качества. А ноги у тебя красивые?

Она пожимает плечами.

Подойди поближе. Дай мне взглянуть.

Она поднимает юбку.

Повыше.

Она исполняет его просьбу.

Очень красивые. У всех лучших актрис ноги как колоды. (Ощупывает ее бедра) . Худышка. (Кладет руку ей на пояснщу) . Кости как у пичужки. (Проводит по ней руками до самой груди) . Ты, наверно, плохо питаешься. (Берет в ладони ее лицо и, видимо, собирается ее поцеловать) . Совсем еще девочка. (Внезапно одним махом поднимает ее на руки) .

Она вскрикивает.

(Почти с воплем) . Вот то, что надо! (Пошатывается, опускает ее на пол, затем отмахивается от нее) . Слишком поздно! Поздно!

Она бежит к двери, отпирает ее, выскакивает в коридор и сталкивается лицом к лицу с Норманом, который схватывает ее за кисти рук. Норман закрывает дверь. А в комнате сэр Джон садится к столу, что-то пишет, потом засыпает.

НОРМАН. Попалась птичка!

АЙРИН. Пустите меня!

НОРМАН. Ты это что же затеяла?

АЙРИН (после паузы) . Кажется, он лучше.

НОРМАН. Лучше кого или чего, позвольте узнать?

АЙРИН. Я думала, он сегодня не справится.

НОРМАН. А он еще и не справился. (Пауза) . Так я жду.

АЙРИН. Чего?

НОРМАН. Красочного рассказа. Ну давай! Не то я отвешу тебе хорошую оплеуху. Тебе бы следовало знать, что происхождения я неважного и бываю крут, когда выхожу из себя.

АЙРИН. Я думала, мы друзья.

НОРМАН. Я тоже так думал, Айрин. Я долго буду помнить, как привел тебя в нашу труппу. Я впервые увидел тебя в Ньюэрк — он — Трент, в мебельном цеху Пэлас — Тиатра, где пахло столярным клеем и скрипели блоки. Гляжу — прижал тебя один женатик в гриме марокканского принца, а ты вся перепачкана краской. И я сказал: «Вы не тревожьтесь, я не болтлив, только впредь избегайте этого». Поболтали мы тогда, сварили чайку на заляпанной красной газовой плитке под фотографией мистера Чарлза Дорана в роли Шейлока, глядевшего на нас косо и неодобрительно. Ты меня благодарила, а я сказал тогда: «Теперь вы член нашей семьи». Так-то ты мне отплатила!

АЙРИН. А что я такого сделала?

НОРМАН. Сама расскажи.

АЙРИН. Про что?

НОРМАН. Про сэра Джона, нашего руководителя и вождя, нашего духовного отца, которому мы всем обязаны. Ты же знаешь, Айрин, что такое для нас сэр Джон.

АЙРИН. Я опаздываю! Мне надо помочь миледи облачиться в доспехи.

НОРМАН. Миледи подождет со своими доспехами. Может, ты не расслышала моего вопроса? Что сделал сэр Джон?

АЙРИН. Не скажу!..

НОРМАН. Я тебя сейчас сделаю, птичка! (Хватает ее и замахивается, чтоб ударить) .

АЙРИН. Попробуй ударь, я ему скажу, пожалуюсь сэру Джону, да — да, непременно пожалуюсь!..

НОРМАН (отпуская ее) . Пожалуешься? На меня? Ой! Я уже в штаны наложил. Аппетит потерял. Значит, пожалуешься? Да плевал я на тебя, детка, и на все твои жалобы! Чтобы докричаться до сэра Джона в его нынешнем состоянии, с путаницей в голове, надо иметь голос погромче, птичка, и получше дикцию, чем у паршивой статистки, младшей в труппе, состоящей на выходах и при реквизите. Да ты даже не сможешь сказать ему, что согласна потискаться с ним в четверг в Эйберистуис. Пожалуется она!.. Думаешь, я не знаю этой игры? Или, по — твоему, я шестнадцать чертовых лет ежедневно одеваю этого старого грешника, балую его, нянчусь с ним, стираю его пропотелые фуфайки и штаны, его грязные сподники и не знаю того, что копошится в каждой извилине его хваленого ума? Да не боюсь я твоих жалоб! Я тебе вот что скажу. Он творил кое-что втихаря, не обделял себя радостями. «Вот то, что надо!» — он прокричал. Что именно, Айрин? Мне надо знать все, что было. Что между вами произошло?

АЙРИН (после паузы) . Ну… он поднял меня на руки.