Борис Габрилович - Ковыляя, кот идет

Изображение лёгких на рентгеновском экране.

В центре города — зверинец. Город живёт, спешит, покупает газеты, прыгает на подножки трамваев, опаздывает, торопится.

а — в центре города — зверинец.

Андрей, с сигаретой, как всегда, и Света — долго бродят по зверинцу. Сегодня жарко. Андрей снял пиджак, держит через плечо (палец в петельке), рубашка сверху расстёгнута. Вот они остановились возле пустой клетки, над которой табличка, что здесь сидит макак-резус (и как его по латыни), из какого он отряда, и размножается ли он в неволе.

— Смотри, — сказал Андрей, — пустая клетка.

— Вижу.

— Может быть, это для меня приготовили?

— А ты разве макак-резус?

— Почему бы и нет?

— Я так и думала…

— Представляешь, маленькая, сидишь себе целый божий день, чешешься, тебя кормят, поют, малышня конфетки кидает… Прелесть, а не жизнь. Воняешь, правда, гадостно… Но к этому ведь можно привыкнуть, а?

— Ну, полезай, — засмеялась Света.

— А ты меня проведывать будешь?

— Конечно. Полезай!

Андрей задумался.

— Не-е, — сказал он, — не полезу.

— Почему ж это, макак-резус, ты не полезешь в клетку?

— На волю я хочу… На пальме покачаться… Чтоб бананов…

— Что, макак-резус, надоело тебе глотать городскую пыль?

— Надоело.

— А стишки, Макак, кропать надоело?

— Ох, надоело…

— А лекции надоело прогуливать?

— Надоело…

— А два кофейника за ночь — надоело?

— Ага…

— А в коробочку каждый день?

— Надоело, надоело…

— А пивом после пьянок откачиваться надоело?

— Не говори…

— А умные разговоры тоже небось надоели?

— Страшно…

— А врать людям в глаза надоело?

— Хуже всего.

— А понимать, что тебе тоже врут?

— Вот это ещё хуже.

— Что, тошно тебе, Макак?

— Ох, и тошно же… Ох, как тошно…

Это он сказал почти серьёзно, и она заметила это, и сказала, тронув его за плечо:

— Ну, полезай, полезай на своё место… в клеточку…

— Нет, я на волю хочу, в джунгли… Спинкой о дерево потереться…

— Бедный ты мой Макак Резус, — сказала она, и, обняв за шею, чмокнула в щеку.

— Идти надо, — вдруг сказал он, взглянув на часы, — а то на лекцию опоздаем.

— Пойдём, — она взяла его под руку. — Пойдём. Бедный ты мой Макак Резус.

И они пошли мимо клеток, где лениво спали разморённые жарой звери, потасканные и неподвижные, как выбитые тряпки.

Андрей и Слава пили пиво в маленькой неопрятном парке, облокотясь на длинную стойку. Оба курили. Рядом пили пиво трое пьяных блатных с красными пронаждаченными лицами и густо накрашенная пьяная проститутка. Время от времени по аллее рядом пробегали школьники в спортивных костюмах — сдавали стометровку.

— А помнишь, — сказал Слава, — и мы с тобой тоже тут бегали. Давно это было.

— Не помню, — сказал Андрей, — я стометровку не сдавал.

В компании блатных тем временем назревал раскол.

— Не брал я твою 0,8, на хрен она мне снилась, — пёр один, что помоложе.

— Да ты, падла, права не качай, на твои 23 копейки сдачи и вали отсюда к этой самой матери, — возражал другой.

— Завязывайте, ну его на болт, какого хрена вы из-за этой долбаной бутылки заводитесь, ну хошь, Вася, я тебе две таких рожу? — встревал третий, но его отпихивали и кипятились, а проститутка отрешённо накачивалась пивом.

В это время у стойки возле ребят расположился пожилой мужчина с добрым лицом. Он был одет в серый мятый пиджачок прямо поверх старенького спортивного костюма.

— Здравствуйте, Ванваныч, — вежливо сказали ребята.

Это был их школьный учитель физкультуры.

— Здравствуйте, ребята, — сказал Ванваныч. — Пиво пьёте?

— Это хорошо, — сказал Ванваныч. — Пиво, говорят врачи, это жидкий хлеб. Так ведь, а?

— Да, Ванваныч, — согласились ребята.

И они стали пить пиво, вежливо улыбаясь друг другу.

— Вот щас уделаю — и годишься, — надсаживался тот, что помоложе.

— Да завязывайте вы, черти, дайте пива попить, — сказала вдруг проститутка.

— Цыц, курва, убью, — сказал ей тот, что помоложе.

— Засранец ты, Петя, — сказала проститутка, отодвинула кружку и стала пить пиво из другой.

— Старею, — сообщил вдруг Ванваныч. — Всё чаще встречаю своих учеников, когда пиво пью. Бывших. Старею.

— Что вы, Ванваныч, — сказал Андрей, — вовсе вы не стареете.

— Это просто мы взрослеем, — добавил Слава.

— Взрослеете? — с сомнением сказал Ванваныч и покачал головой. — Из чего это видно, что вы взрослеете? Из того, что вы пиво пьёте?

Он допил своё пиво, попрощался вежливо и ушёл, помахивая секундомером на цепочке.