Соломон Барт: Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений

Вино цвело, сжигая слезы,
И на пушистые ковры
Бросали мы любви занозы,
Любовь кидали на ковры.

Знобя одежды, мы плясали…
Казалось, — сердце не болит.
О, как мятежно мы ступали
По ранам млеющих обид!

То память жадная кивала
Сквозь брызги арф и звоны труб,
И в ласках женщин скорбь дрожала,
Как чаша сонная у губ.

Я зверь безумный, зверь священный,
Я жду тебя в тиши полночных чар.
Закон любви, царящий во вселенной,
Мне обещал блаженства дивный дар.

Меня душили грозы вожделенья,
Ночей бессонных жадная тоска.
Назрела страсть без воли, без терпенья,
Как чаша зол — бездонно глубока.

Стемнело вдруг и дети замолчали…
Посевы лютой, скорбной тишины
Дохнули в нас кладбищами печали.
И стало жаль детей. И их вины

Наследье темное должно коснуться, —
Вины, что в трепетаньи вольных сил,
И в них тоска не может не проснуться
В преддверьи траурном родных могил.

О, смерть близка! И лучшие желанья
В тени ее и стынут и молчат.
Дрожат цветы в молитве увяданья
И в золоте лучей весенний меркнет взгляд.

Давно, давно во мне сказалось
Наследье темное вины.
Душа молчит, душа скончалась,
Впитав весь ужас тишины.

Каждый день в окно своей дамы
Прокаженный рыцарь глядит.
Суровы высокие храмы,
Где дама всё так же молчит.

И это, как будто, не ново,
Что в даму влюблен больной.
Для дамы последнее слово,
Последний молитвенный зной.

В траве высокой странная покорность…
Ты здесь усни, воспоминание мое!
Где ночь была, — восходит час дозорный,
Занесено и бдит и ждет Его копье,

Под юным небом юные скитанья…
Ты здесь усни, воспоминание мое!
И если вновь к устам прильнет желанье,
В ущелья темные падет Его копье.

Играющий на скрипке,
Весенний и больной,
И чей-то только липкий
Смешок немолодой.

И снова жар акаций,
И снова сердцу петь. —
О жажда возгораться
И жить, и умереть!

О друг моих ночных томлений,
Дитя с глазами старика,
Где сумрак призрачных селений
И злое бденье паука.

Отвисли губы без дыханья,
Чуть к полу тянется ступня,
И неподвижность и молчанье:
О память ночи, память дня!

Я предвосхитил скорби тайну,
С тех пор болею я тобой,
И знаю я, что не случайно
Ты нелюбимый предо мной.

В тебе живут ее желанья
И каждый вздох ее в ночи,
И тайных помыслов терзанья
Взошли огнем в зрачки твои.

Горят и светят твои очи,
Не шевелится персть твоя…
Со мною коротает ночи
Мое обманное дитя.

Уж сени песнью всколыхнулись…
Вы шли лугами в дальний лес.
Вы не видали, не нагнулись…
Вы шли лугами в дальний лес.

И смертью бледной, безответной,
Под равнодушною ногой, —
Цветок скончался в час приветный,
Час невечерний золотой.

И гроб в огнях свечей дрожащих.
И гул пещерной мглы…
И тихий цвет. И жажда тайны
Сухих сомкнутых уст.

Склонив в мученьи злом и тонком
Лицо к пахучим лепесткам,
Я весь в огнях дрожащей скорби.
О, бледных рук укор!

Одна меж сонными домами —
Ночь бродит бледными стопами.
Как безначально глубоки
Ее усталые шаги.

Была за лесом, за горами,
Пришла звериными тропами.
О, если б в крик один излить
Всю боль, всю жизнь и всё забыть!

Зачем никто из тихих и скорбящих
Не уронил слезы в обители моей?
Зачем никто движеньем рук молящих
Не заслонял томительных огней?..
Их зажигает ночь у ложа одиноких,
В нее влюбленных, в тихую печаль.
Зачем никто не направлял очей глубоких
В мою таинственную даль?