Борис Слуцкий - Покуда над стихами плачут...

…мы с Таней мучились от жары и мух.

Татьяна Борисовна Дашковская (1929–1977) — жена Б. А. Слуцкого. — прим. верст.

…ругал литературу своих тестей, Арбузова и Паустовского.

Композитор Андрей Волконский был мужем Галины Алексеевны Арбузовой — дочери А. Н. Арбузова и падчерицы К. Г. Паустовского.

…в «Комсомолке» технари Полетаев и Ляпунов резко спорили об этом же с Эренбургом.

Начало этой шумной дискуссии положила напечатанная в «Комсомольской правде» статья некоего инженера Полетаева. (Он именно так, демонстративно под ней и подписался: «инженер».)

Этот «инженер Полетаев», сознательно вызывая на себя огонь полемики и откровенно дразня своих будущих оппонентов, объявил, что в наш «век ракет» никому уже не нужны «Бах и Блок», а все, кто говорит, что испытывает потребность в этих реликтах, — просто притворяются.

Эренбург отвечал ему статьей. Эхом этой полемики позже прозвучала строка одного из лучших его стихотворений:

М. А. Суслов, принимая Илью Григорьевича…

Михаил Андреевич Суслов (1902–1982) — советский партийный и государственный деятель. Член Политбюро, Президиума ЦК КПСС (1952–53), (1955–82), Секретарь ЦК КПСС (1947–82). Пик карьеры М. А. Суслова пришелся на времена Брежнева, хотя влиятельным деятелем был уже при Сталине и Хрущёве. Являлся идеологом партии, и его иногда называли «серым кардиналом» советского строя и «Победоносцевым Советского Союза». — прим. верст.

… Крученых как‑то сказал мне… — Мое — «заумь»… лучше.

Алексей Елисеевич Крученых (1886–1968) — поэт, критик, издатель. Кубофутурист, дерзкий поэтический новатор, один из зачинателей русского поэтического авангарда. «Футуристический иезуит слова» (В. Маяковский). Изобрел слово «заумь». — прим. верст.

Читая в то время вволю и Цветаеву, и Ходасевича, и «Конницу» Эйснера…

Алексей Владимирович Эйснер (1905–1984) — русский поэт из «первой волны» эмиграции. В начале 30-х переехал из Праги в Париж и, забросив литературу, записался в «советские патриоты». Воевал в Испании. Был адъютантом легендарного республиканского «генерала Лукача» (под этим именем в Испании воевал и погиб на той войне венгерский писатель Матэ Залка).

В конце 30-х Эйснер уехал в СССР, где в 40-м был арестован и шестнадцать лет провел в сталинских лагерях и ссылках.

Слуцкий не случайно поставил имя никому тогда не известного Эйснера рядом с громкими именами Цветаевой и Ходасевича и не случайно вспомнил при этом раннюю, юношескую его поэму «Конница».

Поэма эта блестяще продолжала и развивала тему и пафос блоковских «Скифов», красочно рисуя угрожающую картину грядущего победного вторжения русской конницы в самое сердце старой Европы:

Возвратившись (после смерти Сталина) из ссылки в Москву, Эйснер вновь попытался утвердить себя на ниве «изящной словесности». Печатал путевые очерки (о поездке в Болгарию), выступал на вечерах памяти Цветаевой, Эренбурга, написал книгу воспоминаний о войне в Испании. Но к поэзии уже не вернулся.