Кто он – этот листочек:
Белый иль черный флаг?
Прыгают нитки строчек…
Что ты? Нельзя же так!
«…У вас там сейчас морозы,
А здесь уже тает снег.
Все в почках стоят березы
В парках и возле рек.
У нас было все, Анюта,
Дни радости и тоски.
Мне кажется почему-то,
Что оба мы чудаки…
Нет, ты виновата тоже:
Решила, и все. Конец!
Нельзя же вот так. А все же
В чем-то ты молодец!
В тебе есть какая-то сила,
И хоть я далек от драм.
Но в чем-то ты победила,
А в чем – не пойму и сам.
Скажу: мне не слишком нравится
Жить так вот, себя закопав.
Что-то во мне ломается.
А что-то кричит: «Ты прав!»
Я там же. Веду заочный.
Поздравь меня – кандидат!
Эх, как же я был бы рад…
Да нет, ты сидишь там прочно.
Скажу еще ко всему,
Что просто безбожно скучаю,
Но как поступить, не знаю
И мучаюсь потому…»
3
Белым костром метели
Все скрыло и замело.
Сосны платки надели,
В платьицах белых ели,
Все, что ни есть, бело!
К ночи мороз крепчает.
Лыжи, как жесть, звенят,
Ветер слезу выжимает
И шубу, беля, крахмалит,
Словно врачебный халат.
Ночь пала почти мгновенно,
Синею стала ель,
Синими – кедров стены,
Кругом голубые тени
И голубая метель.
Крепчает пурга и в злобе
Кричит ей: «Остановись!
Покуда цела – вернись,
Не то застужу в сугробе».
Э, что там пурга-старуха!
И время ли спорить с ней?!
Сердце стучится глухо:
«Петровна, скорей, скорей!»
Лед на реке еще тонок.
Пускай! Все равно – на лед.
На прииске ждет ребенок.
Он болен. Он очень ждет!
Романтика? Подвиг? Бросьте!
Фразы – сплошной пустяк.
Здесь так рассуждают гости,
А те, кто живут, – не так.
Здесь трудность не ради шуток,
Не веришь, так убедись.
Романтика – не поступок,
Романтика – это жизнь!
Бороться, успеть, дойти
И все одолеть напасти
(Без всякой фразы, учти),
Чтоб жизнь человеку спасти, –
Великое это счастье!
4
Месяц седую бороду
Выгнул в ночи, как мост.
Звезды висят над городом,
Тысячи ярких звезд.
Сосульки падают в лужицы.
Город уснул. Темно.
Ветер кружится, кружится,
Ветер стучит в окно.
Туда, где за шторой тихою
Один человек не спит,
Молча сидит над книгою
И сигаретой дымит.
К окошку шагнул. Откинул
Зеленую канитель.
Как клавиши ледяные,
Позванивает капель.
Ветер поет и кружит,
Сначала едва-едва,
Потом, все преграды руша,
Гудит, будто прямо в душу,
А в ветре звучат слова:
«Трудно тебе и сложно…
Я к вешним твоим ночам
Примчал из глуши таежной,
Заснеженной и тревожной,
Откуда – ты знаешь сам.
Да что говорить, откуда!
Ты понял небось и так.
Хочешь увидеть чудо?
Смотри же во тьму, чудак!
Видишь, дома исчезают,
Скрываются фонари,
Они растворяются, тают…
Ты дальше, вперед смотри.
Видишь: тайга в метели
Плывет из белесой тьмы.
Тут нет никакой капели,
Здесь полная власть зимы.
Крутятся вихри юрко…
А вот… в карусельной мгле
Крохотная фигурка
Движется по земле.
Без всякой лыжни, сквозь ели,
Сквозь режущий колкий снег
Она под шабаш метели
Упрямо движется к цели:
Туда, где в беде человек!
Сквозь полночь и холод жгучий,
Сквозь мглистый гудящий вал
Сощурься, взгляни получше!
Узнал ты ее? Узнал?
Узнал ты ее такую,
Какую видел не раз:
Добрую, озорную
И вовсе ничуть не стальную,
С мягкою синью глаз…
Веки зажмурь и строго,
Какая б ни шла борьба,
Скажи, помолчав немного,
Это ли не дорога,
И это ли не судьба?!
Сейчас вам обоим больно,
И, может, пора сказать,
Что думать уже довольно,
Что время уже решать?!»
Снова город за стеклами.
В город идет апрель.
Снова пальцами звонкими
По клавишам бьет капель.
Нелепых сомнений ноша
Тебе ли, чудак, идет?
Вернись к ней с последней порошей,
Вернись, если ты хороший!
Она тебя очень ждет…
1967
Памяти моего тестя Константина Георгиевича Емельянова
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу