Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Не какой-нибудь иной —
Говорю тебе одной:
Ох, зазноба, ах, зазноба,
Будь поласковей со мной.

Говори, а может, лучше
Никому не говори,
Что сходились мы, как тучи,
Разошлись, как две зари.

Много раз, да много раз,
Да каждый раз по-новому
Говорю про синий глаз,
Синий, зацелованный.

Пели, пели, голосили,
Вился черный завиток,
Ах, не твой ли синий-синий
Примелькался мне платок?

Не малиновки летели
Над соломой яровой —
Пролетели все метели
Над моею головой.

Золотой поры девчонку
Узнаю по голосу,
По ласковому голосу,
По завитому волосу.

Скажи — с тобой в твоем дому
Проститься мне или ему,
Скажи — идти которому
На все четыре стороны?

Я в тебе души не чаю,
Но для слуха доброго —
Кто ни спросит — отвечаю:
«Ничего подобного!»

Желтый лист с березы свалится,
Зеленый будет жить,
Забывал — не забываешься, —
Не знаю, с кем дружить.

Мне дня не прожить без тебя, не тоскуя,
Коль всю мою долю ты держишь в руках.
И где я нашел молодую такую
И где тебя встретил — не вспомню никак.

Никто не напомнит, что было вначале;
Березы в сережки с утра убрались,
Все реки играли, и вербы качались,
Все зори взлетели, все звезды зажглись.

Потом, может, ветры расскажут раздолью,
Как жил я, ликуя, воюя, любя,
Но честь не по чести, и доля не в долю,
И слава не в славу, коль нету тебя!

Не в моей веселой власти
Замолчать твои дела.
Я тебя достану, Настя,
Где б ты, Настя, ни была!

Где б ни шла и где б ни встала,
Где бы цветом ни цвела,
Где бы в пляске ни летала,
Где б ты, Настя, ни была!

Так найду, чтоб, хорошея,
Над собой теряя власть,
С пляски бросилась на шею,
Вокруг шеи обвилась
Бело-белыми руками,
Не лукавя, обвилась.

Чтобы шла ко мне домой,
Как звезда падучая,
Чтоб сказала: «Милый мой,
Я по тебе соскучилась —
Так по тебе соскучилась,
Что не живу, а мучаюсь!»

За то, что с тобой не найти мне покоя,
За то, что опять горевал,
За то, что однажды придумал такое
И новой любовью назвал;

За то, что и день мой весь в тучах,
весь в тучах,
За то, что об этом пою,
За то, что разлука идет неминучей,
За долю, родная, твою,—

Пусть алые зори касаются веток,
Шумит величаво прибой…
Прости не за всё, но хотя бы за это,
Что снова забредил тобой.

…Нет, такие дни не забывают!
Не бесславье выпало, а честь.
Киров мне сказал:
«Ты — мировая!»
Может, мировая я и есть!
По порядку:
В Смольном было дело.
Молодости доля не тесна.
За окном на всех крылах летела
Краснозорьем взятая весна.
Чем она манила?
Встречей радуг,
Яблони стремительным цветком,
Синим небом,
Звездами,
Прохладой.
Я пошла плясать, взмахнув платком.
А за мной еще веселой стайкой
Парни и девчонки мне под стать.
Вдруг как закричат все:
«Перестаньте!»
— «Почему, ребята, перестать?
Я еще не топнула, как надо!»
— «Перестань!» —
Кричали мне одной.
…Если в этот миг была отрада,
То она была передо мной!
Киров!
Всё на свете забывая,
Спела я любимую одну.
Он тогда сказал:
«Ты — мировая!» —
И подвел к высокому окну.
За окном весна. И ветер — вестник
Половодья всех озер и рек.
У окна стоял простой, как песня,
Сердцем полоненный человек!
Слово жгло, и слово утешало.
«Лучшие, — сказал он, — шли к боям
Для того, чтоб радостней дышалось
И тебе и всем твоим друзьям».
И еще о многом.
Как отвечу?
Вот пройдут весны моей года,
Многое забудется,
Но встреча —
Ни за что на свете,
Никогда!

Мир живет такими именами.
Гордая печаль, над нами вей!
Партия утратила стальная
Одного из лучших сыновей.

Страшная утрата за плечами,
Всюду вышел гнев из берегов!
В мире нет суровее печали,
Чем печаль страны большевиков!

Но по ненаписанным законам,
Не скрываясь в тягостную тьму,
Перейдет навеки в миллионы
Мужество, присущее ему,

Мужество, прошедшее не в крике,
Мировое мужество идей,
Мужество отважных и великих,
Ведших революцию людей.