Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Что ж, поэт не отвергал этих попреков: ведь и верно, немало посадил он берез и других деревьев и злаков, и не только на лоне родной природы, но даже в стихах и песнях! Но стоит ли это тех попреков, на которые слишком тороватыми оказались иные критики? А для самого поэта очевидно: не так-то все просто, как представляется им, и те же березки, — хоть и много о них уже сказано, — могут постоять сами за себя, навеки живые и бессмертные (как бессмертен и прекрасен окружающий нас мир!). И поэт объясняет своим критикам то, что для него совершенно очевидно и без всяких доказательств:

Но он восхищается ими не только потому, что от них «глаз не отведешь», а и другими их особенностями и приметами, не менее прекрасными и значительными в его глазах, — их упорством, стойкостью, жизнеспособностью. Здесь одно неотделимо от другого, это они —

И разве не залюбуешься такой березкой, словно бы спрашивает поэт своего слишком придирчивого критика, разве можно остаться равнодушным к этому удивительному сочетанию красоты и мужества, отвечающего мужеству тех людей, среди которых она выросла и закалилась? Все это и является ответом тем критикам, которые «попрекают» поэта (да еще «всерьез»!) за его пристрастие к березам (да и к другим приметам и символам родной земли!). Но разве в этом не сказывается их явная нечуткость и близорукость? — утверждал поэт в споре с ними.

Бросается в глаза и то, что в своей полемике А. Прокофьев не ограничивался проблемами сугубо литературного и эстетического характера, а касался важнейших вопросов жизни и творчества. В их решении поэт также сохранял всю присущую ему страстность и непримиримость, если видел, что вопрос затрагивает те положения и основы, где какая бы то ни было уступчивость и уклончивость недопустима.

Как очевидно для любого читателя, лирика А. Прокофьева пронизана духом и пафосом героики, воодушевляющей многие и многие его стихи, но и в этом своем качестве она нередко также оказывалась полемически заостренной: ведь находились и такие критики, которые отвергали героическое начало в нашем искусстве, трактуя его как высокопарность и риторику.

Этим критикам поэт и отвечал, опираясь прежде всего на огромный опыт времен войны, изведанный миллионами и миллионами; это они

Эти стихи обретали не только утверждающий, но еще и иной смысл, полемически заостренный против тех, кто усердно ратовал за «дегероизацию» нашего искусства.

А. Прокофьев видел поэзию в одном ряду с другими творческими деяниями и свершениями, а потому и говорил в своих стихах:

Она придет как родная сестра, как муза людей труда и борьбы, скажет за них и о них свое слово, и эту музу, еще не успевшую сбросить словно бы пропитанную потом гимнастерку, славил и воспевал поэт, вступая в страстную полемику с теми, кто находил такое толкование искусства слишком далеким от его сути и назначения.

Когда поэт не без гордости утверждал:

то здесь не просто констатация факта, а решительное и горделивое утверждение, полемически заостренное против любого, кто усомнился бы в нем и недооценил всей его значительности, как в жизни, так и в творчестве, кто сводил суть лирики к изъявлению субъективных настроений самого художника.

«Прошу иметь в виду» — так решительно и требовательно говорят только о самом важном, без чего нельзя осмыслить и оценить суть затронутого вопроса, иначе и все остальное может показаться чем-то сомнительным и ненадежным.

Поэт неизменно отстаивал великое значение и непреходящую красоту любого подлинно плодотворного труда, без какого он не представлял и нашего внутреннего богатства, а стало быть, открывающего перед художниками слова те обширные возможности, мимо которых иные из них проходят слишком равнодушно и незаинтересованно. С ними-то поэт и вступал в острый спор.